Тренер Хави организовывает межсекционную тренировку. К нам в гости приходит коричневый пояс Бернард и бывший синий Луис. Совсем недавно Луису дали фиолетовый пояс. Мне выпадает бороться с ним. Боремся-боремся, Луис заметно меня так давит. Он сильнее и опытнее, бороться с ним тяжело. В какой-то момент он умудряется забраться мне за спину. Я сижу на заднице, он обхватывает меня ногами и руками со спины, ноги его скрещены передо мной. Сзади он пытается меня задушить. Я отчаянно защищаю шею и тут внезапно замечаю его перекрещенные ступни. Моментально я защёлкиваю его ступни в замке из моих ног и выгибаюсь назад. Какие-то секунды Луис судорожно выдергивается из моей ловушки, вдруг слышится легкий хруст, и он как закричит:
– А-А-А-А-А-А-А-АЙ!
На его крик прибегают Хави и Бернард.
– Что случилось?
Оказывается, у Луиса давняя травма большого пальца ноги и, похоже, я ему опять его потянул. Луис корчится на татами и тихо постанывает, я сижу рядом и непрестанно извиняюсь. Хави с Бернардом нас расспрашивают, как это произошло.
– Я вышел на удержание со спины, – поясняет Луис, – скрестил ноги, ну он и…
– Ноги скрестил?? – смеясь, говорит Хави. – Это ведь грубейшая ошибка!
– Так, давай сюда свой фиолетовый пояс, – подыгрывает ему Бернард. – Хави, у тебя есть под рукой белый?
– Найдется… так и что потом?
– Потом я зафиксировал ему залом, – ответил уже я, – он стал вырываться…
– Вырываться?!? – спросил Хави, неодобрительно покачивая головой. – Луис, разве ты не знаешь, что из хорошо взятого залома выхода нет? (исп. la llave encajada no tiene salida). Тем более на ступни!
Луис тяжело вздохнул.
– Ну я ещё не понял тогда, хорошо он взял или нет…
– Вот он – универсальный выход, – весело добавил Бернард и похлопал несколько раз ладонью по татами. – Мы ведь на тренировке! Зачем же терпеть до хруста!..

джиу-джитсу, испанский, каталонцы

(продолжение; начало здесь)
– Я не хочу говорить, насколько хорошо или плохо было, – сказал Антонио. – Не хочу никого хулить или оправдывать. Просто отмечаю, что к истории осторожней нужно относиться, не воспринимать всё на веру, что в фильмах показывают.
Я ответил, что и не верю, и, включив поворотник, приготовился к очередному манёвру. Услышанное я стараюсь проверять. Проверил потом я и историю Антонио в Википедии.
– С одной стороны, при Франко много репрессий и угнетения свобод было, с другой – случилось ведь “испанское экономическое чудо”, – всё более оживлённо говорил Антонио. – В 50-х годах Испания вышла на уровень развитой европейской страны, а до этого была одной из беднейших в Европе. Кроме того, Франко постепенно ослаблял хват, расширял права граждан, принимал конституционные законы, словом готовил её к демократии. Он даже принял решение, что после своей смерти, главой государства будет нынешний король Хуан Карлос I… Всё это чуть не сорвалось, когда каудильо заболел, и на его место “временно” пришёл неофранкистский адмирал Карреро Бланко. ЭТА взяла на себя грязную работу и в обмен на обещание о получении независимости взорвала опасного заместителя… АЙ! ОСТОРОЖНО! (¡Cuidado!) СЕЙЧАС ТЮКНЕТ ТЕБЯ! (¡Te va a dar!)
Я так увлёкся историей моего учителя, что проглядел, как сзади на повороте, ко мне резко подлетел грузовичок. Антонио чуть крутанул руль в моих руках и поддал газу своей педалью. Мы отдалились от психа на безопасное расстояние.
– Эти грузовики несутся и совсем не держат дистанцию! – воскликнул я.
– Да, с ними нужно поосторожней, – подтвердил Антонио.
– И повороты половина народа не показывает!
– Не показывает… да ещё обгоняет, где не положено. И приоритеты не соблюдают.
Историю временно пришлось отложить, и я целиком сосредоточился на дороге.

вождение, испанский, испанцы, история, улица

– Я не знаю, что там рассказывают про Испанию в “Cuéntame”, – говорил Антонио, – я этот сериал не видел, но учти, что с историей нашей страны не всё так просто. Зачастую её показывают под углом, наиболее выгодным для правящей партии.
Я соглашался с ним, а сам следил за дорогой. Это был уже десятый час моей практики по вождению. По часу в день. Теоретический экзамен был благополучно сдан в июне. Я уверенно переключал скорости и худо-бедно лавировал в оживлённом городском трафике. Я водил машину, как по крупным артериям Барселоны – Диагонали, Араго, проспекту Сан Хуан, Марине, Гран Бие – так и по мелким однонаправленным “капиллярам” в Побле Сек и Зона Франка. Я неплохо ориентировался на светофорах (semaforos), но пока мне ещё сложно было на перекрёстках без регулировки и на площадях с кольцевым движением (glorietas). Поначалу Антонио озвучивал для меня каждый шаг, но сейчас пояснять было почти не надо – я стал более или менее самостоятельным. Говорить, однако, мой учитель привык на протяжении всего урока, поэтому разговор как-то само собой вышел за пределы автомобильной темы.
– Во время Республики тут чёрти-что творилось. Руководители и законы менялись каждый день, постоянно какие-то реформы – никакой стабильности. Вот и нашлись “чёрные” партии, которые взялись покончить с этим радикально – поставить одного правителя, каудильо, который навёл бы в стране порядок…
Я только кивал, да вставлял короткие комментарии. Слушать историю на испанском, да при этом следить за дорогой было адски сложно. Не говоря уже о полноценной беседе. Водительские рефлексы, такие как заглядывание в зеркала, переключения скоростей, отслеживание знаков, всё ещё не осели у меня в подсознании. Они требовали от меня полнейшей собранности и внимания.
– Когда думали, кого из генералов взять на роль вождя, выбрали Франко, – продолжал Антонио. – Он отличился по войне в Марокко, сделал там карьеру…
Антонио не каталонец, кажется, откуда-то из Кастилии, поэтому рассуждать о диктаторе мог спокойно и даже слегка отстранённо. Слушать его было интересно, хотя моё внимание и заметно рассеивалось по сторонам… (продолжение завтра)

вождение, испанский, испанцы, история, улица

Тащить покупки по узкой лестнице, каких полно в барселонских домах – занятие малоприятное. Особенно, когда живешь на четвёртом этаже и выше. Особенно, когда тащить приходится чёртисколько. И приходится, ведь хочется купить побольше, чтобы не таскаться каждый день. Воды литров девять каждую неделю, поскольку вода в Барселоне малопригодная для питья. Бамц, хрямпц – прёшь по лестнице упаковку из шести бутылок. Соевое молоко, арбуз, нектарины, помидоры, огурцы, туалетный наполнитель для засранки Умы (исп. сagona) – две полные сумки легко набираются. К квартире подползаешь свежепропотевшим. Вроде бы физическое упражнение, но всё же особенно летом, особенно после двух часов борьбы в жарком спортзале я предпочитаю что угодно, но только не карабакаться по узкой лестнице с 10-15 килограммами груза… и, оказывается, незачем! Всех этих неудобств в Барселоне можно легко избежать. Я тут узнал, что крупнейшие продуктовые сети, как например, Mercadona, Caprabo, Carrefour, супермаркеты которых можно найти в любом барселонском районе, предлагают услугу доставки на дом (entrega a domicilio). В Mercadona доставка стоит 4.2 евро, в Caprabo для покупок от 100 евро доставка стоит 4 евро, и 6 евро, когда покупаешь мало. Причём можно делать покупки в онлайн, поэтому даже ходить никуда не надо. Если делать заказы раз в одну-две недели и заказывать помногу, то цена за доставку совсем не кусается. Теперь я больше не выполняю ненужной мне работы и при этом предоставляю работу тем, кому она нужна. В указанный двухчасовой интервал я слышу пыхтение и тяжелые шаги на лестничной площадке. Звонок в дверь. Заходит рабочий Mercadona, загружает тяжелючие пакеты в квартиру. Я благодарю его за услугу и даю евро на чай. Все счастливы.

быт, испанский, цены

Одним из самых сложных в испанском для меня было употребление частички “se” (рус. “ся”) с глаголами. Использовал я её как попало, по наитию, и до сих пор в некоторых случаях порой не успеваю быстро сообразить, нужна она или нет. Раньше мне казалось, что “se” используется только для возвратных глаголов (например, llamarse Juan – зваться Хуаном), да замен le, les для благозвучности. Как выяснилось, случаев употребления непокорной “СЯ” по меньшей мере семь.
1) Замена le, les для благозвучности (variante de le o les). Пример: Juan compró una ratancita a Marta >> Se la compró (исп. “Хуан купил крыску Марте” – “Её ей купил”). Здесь “le” (ему) превратилось в “se”, чтобы красивее звучало. Не “le la”, как рифма плохой пенси, а “se la” – “села Марта за весла, хороша и весела…”
2) С местоимёнными глаголами (con verbos pronominales). Некоторым глаголам для склонения необходимо присутствие местоимения, в таком случае злополучная “se” игрет роль этого самого местоимения. Например, Juan se atreve a beber cinco chupitos – Хуан отваживается выпить пять стопок, Marta se queja de que Juan aún no ha vuelto a casa – Марта жалуется, что Хуан до сих пор не вернулся домой.
3) С возвратным значением (con valor reflexivo). Когда подлежащее и дополнение совпадают (объект воздействует сам на себя): Juan se lava la espalda – Хуан моет спину (свою, гад, спину моет, не Марты), Juan se afeita a navaja – Хуан бреется опасной бритвой (себя бреет, Марта предусмотрительно побрилась раньше).
4) Взаимодействие субъектов (con valor recíproco). Например, Juan y Marta se casan – Хуан с Мартой женятся (между собой), Juan y Marta no se saludan – Хуан и Марта не здороваются (Хуан не здоровается с Мартой, а Марта с Хуаном – отсюда se).
5) Отметка безличности (marca de impersonalidad). Например, no se vive bien en Barcelona – в Барселоне живётся плохо.
6) Отметка пассивности (marca de pasiva refleja). Например, allí se oyen los gritos de Marta y Juan – там слышатся крики Хуана и Марты.
7) Дательный интереса (dativo de interés). В этом случае “se” лишь подчёркивает глагол и могла бы быть исключена без потери смысла предложения. Например, Juan (se) comió dos chuletas – Хуан слопал две отбивные (Марте ничего не оставил, поэтому глагол достоен “se”). Los muchachos (se) bebieron dos botellas – Ребята вылакали две бутылки (Марта оказалась не такой сволочью и поделилась с Хуаном – подчеркнуть с помощью “se”).

испанский, язык

В испанском Испанском есть одно забавное восклицание, которое примерно с 60-х используют по всей стране, в том числе и в Барселоне, но никто не знает его происхождение. “Обосрись попугайчик!” (исп. “¡Cágate lorito!”). Для испанцев оно звучит крайне умилительно и смешно (исп. chistoso) за счёт уменьшительно-ласкательной формы “попугайчика” и в противовес грубого действия, которое ему советуют сделать. Когда я его впервые услышал и перевёл его на русский, то сразу потянулся за блокнотом (кстати, английский перевод тоже звучит забавно “Shit little parrot!”). Выражает “¡cágate lorito!” крайнюю форму удивления, что-то типа “не могу поверить, что со мной это происходит!”, или восхищения, а иногда оно простой аналог нашего “бля!” Примеры:
“Вчера Антонио принял на грудь, залез в машину и, обосрись попугайчик, его сцапали полицейские!” (исп. “Ayer Antonio había bebido, cogió el coche y ¡cágate lorito! ¡lo pilló la policía!”)
“Прошлой ночью мы ходили на такую вечеринку, что… обосрись попугайчик!” (исп. “Anoche estuvimos en una fiesta que… ¡cágate lorito!”)
“Обосрись попугайчик, как быстро отвечает народ… вот это мне нравится, что они шустро врубаются и активно следят за форумом (исп. “Cagate lorito lo rapido que la gente responde… Eso me gusta, que la gente se meta y siga el foro a menudo”).
“Попугаи – они такие. Коты – они такие. Как встретятся так… обосрись попугайчик!” (исп. “Los loros son así. Los gatos son así. Se juntan y ¡cágate lorito!”)

английский, испанский, язык

В нашей интернациональной испанской компании все языки переплетены воедино. Особенно весело порой проходят собрания. Раньше ещё когда у нас были программисты, которые не знали испанский, все старались строго придерживаться английского. Считается, что он в компании официальный и все общение должно происходить на нём. Но после того, как все освоили испанский, на технических собраниях бурлит какая-то адская смесь английского с каталоиспанским. Причём основной провокатор этого языковой феерии – наш шеф. Он может начать на английском, потом, если спотыкается, запросто переключается на испанский, а упади его взгляд на каталонца, может и на каталанском фразочку ввернуть. Особенно мне помнится собрание, когда мы задержали даты выпуска очередной версии сайта.
– Я всё понимаю, дополнительные задания в последний момент… да и сроки не просчитали точно, – двигал он пламенную речь на английском, – но ¡joder! (исп. чёрт побери!) сижу я вот на работе в день релиза, который не состоялся, и в семь вечера уже никого в офисе! Es que no sé… (исп. “ну как бы не знаю…”) Не вижу я какого-то особого старания, духа комманды. ¡Joder! ¡Un poco de sangre! (исп. Ё-маё, немного энтузиазма!)
Его разрывали эмоции, английский из него никак не выходил в ответственные моменты. Тогда, зная, что мы все поймём, самое ёмкое словцо он вворачивал на испанском. На английском он, кстати, вообще почти не ругается. На испанском маты помягче и попривычнее, вот они и срабатывают у него естественнее.
– ¿Me entiendes? (исп. ты меня понимаешь?) Я не прошу ночами сидеть, но стараться-то стараться, надо! – обращался он ко всем. – Вот так, ¡no puede ser! (исп. не может быть). Дедлайны очень важны для нас!
Народ же не только слушал, но и вставлял свои объяснения, спорил. Причём, если босс заканчивал фразу на английском, ему зачастую отвечали на английском. Если последнее слово было испанское, ответчик тоже машинально продолжал на испанском. Некоторые, правда, предпочитали один язык. Причём каждый тот, каким лучше владел, чтобы быть во всеоружии. Но какой бы ни был язык, перепалка шла умеренная. Шеф песочил нас, но не орал, он скорее хотел понять причины сбоя. Всей командой мы пытались проанализировать положение – спор был вполне конструктивный. Люди перключали языки не для того, чтобы оскорбить или обвинить друг друга в чём-то, а скорее лавировали в речевом потоке, подбирая именно те слова и выражения из арсенала трёх языков, которые бы наиболее точно донесли их мысли до остальных членов команды.

испанский, испанцы, офис, язык

Очень забавно тут некоторые – как испанцы, так и латиноамериканцы – прощаются. Они так стараются отразить своё дружеское расположение, что порой банальное расставание превращается в маленькое театральное представление.
– A dé-é-é-é-éu… (кат. пока)– певуче тянет издалека одна подружка другой.
Ударный слог произносится чётко и громко, но с первого “у” звук постепенно гасится, звуча тише и тише, пока не затихнет совсем, словно крик с уходящего вдаль парохода.
– A dé-é-é-é-éu… – отзывается другая девушка. – ¡Hasta maña-a-a-ana!..
Они отчаянно машут друг другу, как если бы одна отправлялась в опасное кругосветное плавание, и обе подозревали, что могут не увидится больше никогда.
– ¡Hasta maña-a-a-ana!.. (исп. “до завтра”)
Потом вдруг в чувственном порыве они могут сблизится, расцеловаться несколько раз в обе щеки, и опять начать прощаться издалека.
– ¡Cia-a-a-ao!..
– ¡Adió-ó-ó-ós!..
– ¡Nos vemos! (исп. увидимся)
– ¡Que vaya bien! (исп. всего хорошего)
Чем лучше было проведено вместе время, тем больший арсенал прощальных фраз пускается в дело. Мужчины тоже обнимаются, похлопывают друг друга по плечу и по спине, пожимают руку обычным способом и потом как в армреслинге. Наконец, расставшись они машут издалека, пока окончательно не скроются из виду.
Приятно вот что – в большинстве случаев все эти прощальные испанские завитушки совершенно искренние. И таким благожелательным отношением проникаешься.

испанский, испанцы, каталанский

Каталонский и испанский тесно переплетены в барселонской жизни. Все местные разговаривают по меньшей мере на этих на двух языках и порой даже ловко ими жонглируют. Латиноамериканцы, прожившие тут более 2-3 лет обычно к каталонскому легко приобщаются. Приезжие из неиспаноговорящих стран чаще всего каталанский учить ленятся, но всё же влияние его на свой испанский неприменно испытывают.
Например, почти все без исключения говорят “деу” (сокращ. от “adéu”, “до свидания”, катал.) вместо “adiós”, “bon día” (катал. “добрый день”) вместо “buenos días” (исп.). Нередко слышится “aprofiti” (катал. “приятного аппетита”) вместо “¡qué aproveche!” (исп.) В шутку многие латиноамериканцы вставляют в испанский каталанские фразочки типа “¡qui dius!” (катал. “да что ты говоришь!”), “no home, no” (катал. “нет, мужик, нет”, произн. “но ома но”) или “no cal” (катал. “не требуется”, “хватает”, исп. “no hace falta”), “cap problema” (кат. без проблем, произн. “кап прублема”).
Всё вышеуказанное – выкидыши осознаваемые и вполне управляемые, но ими влияние каталанского отнюдь не исчерпывается. Настоящие каталонизмы распознать иностранцу не столь просто. Среди них – использование артикля перед именами собственными: el José, el Ferran, la Maria. В испанском – это ошибка, в каталанском – норма. Кроме того, вкрапление некоторых коварных каталанских слов: “enchegar” вместо arrancar (исп. заводить), “lampista” вместо “fontanero” (исп. сантехник), “mandra” вместо “pereza” (исп. лень), “vaga” вместо “huelga” (исп. забастовка), и др. А также кальки каталонских фраз: “¿quieres decir?” вместо “¿estás seguro?” (исп. ты уверен?), “déjalo estar” вместо просто “dejalo” (исп. оставь в покое, не настаивай), “¡ya vengo!” вместо “¡ya voy!” (исп. уже иду), “sentir (un sonido)” (катал. букв. чувствовать звук) вместо “escuchar” (исп. услышать).
За чистоту испанского я особо не переживаю. Мне даже нравится смешивать два столь похожих языка. Однако делать это я предпочитаю всё же осознанно.

испанский, каталанский, язык

Как-то один мой барселонский знакомый, англичанин Хантер, признался:
– Мне за испанский даже браться страшно. Как представлю, что опять всё с нуля, как ребёнок барахтаться в словах… В английском у меня богатый лексикон. Я книги пишу, пьесы ставлю, читаю много… и тут, представляешь, вдруг даже попить не смогу правильно попросить. От бытовых разговоров голова будет кружиться… А пока научусь шутить, так и вообще годы уйдут!
Такой страх, как я заметил, переживают большинство образованных людей. Особенно писатели, журналисты и прочие текстотворцы. Ведь слово – их щит и меч, их хлеб и предмет мечтаний. Многие сбежавшие за рубеж писатели так и не смогли по-настоящему влиться в чужеродную языковую среду, не говоря уже о том, чтобы писать на чужом языке. Тот же Довлатов, эммигрировавший в Нью-Йорк, долгое время на английском вообще не разговаривал. Да и потом, насколько мне известно, в иностранном не блистал. Хотя были и другие. Бродский, например, английский освоил быстро и глубоко и даже сочинял на нём стихи. Главное, в этом деле, как мне кажется, много не переживать и слишком крепко не думать. Я вот, например, когда брался за испанский, наивно мечтал на нём романы писать. Настроился, что разговаривать начну через полгода. В итоге заговорил только где-то через год. И то на уровне пятилетнего ребёнка. Потом я преодолел постепенное языковое взросление. Ощущение было и правда тягостное. Помнится, через полтора года жизни в Барселоне я только с подростками мог комфортно общаться. И ощущал я себя опять первокурсником. Я неспешно карабкался, срывался и опять полз, обдирая язык об острые грамматические конструкции, подскальзываясь на произношении, голодая от недостатка словарного провианта. И вот, наконец, с пятилетним языковым стажем добрался я до прочного взрослого уступа. Некоторого, поросшего мхом, среднячка. Это, конечно, далеко не заснеженные вершины, где красноречивцы скользят по фразам, выписывая тройные сальто-мортале, и пускают мощные лавины в культурные массы. Но уже и не корявословное, полное неловкостей и малоприятных неожиданностей детство. Ползти дальше уже не так угнетающе унизительно. Тупым чувствуешь себя всё реже. Однако, чем выше, тем воздух более разреженный, стены отвеснее и площе, всё меньше тех, кто может тебя подсадить, подталкнуть, указать выступ, за который можно подтянуться.

англичане, испанский, самокопание, язык