(продолжение, начало, здесь) Оказывается, в 2007 году в 18-этажной стройке одной из башен на площади Европы в райончике Оспиталет случился пожар. Всё здание было задымлено. Муж хозяйки, Мигель, в то время висел на стене здания, занимаясь герметизацией межпанельных стыков. Когда начался пожар, пламя, прорывающееся наружу подпалило трос, на котором он висел, но Мигель успел залезть внутрь и отпустить верёвку. Пожарники приехали быстро и погасили огонь. Правда, к тому времени Мигель, убегая от дыма наружу, уже получил множественные ожоги. Позднее, несколько дней спустя, когда газеты уже сообщили, что жертв нет, он внезапно скончался в больнице – не выдержало сердце. У сеньоры Селии Долорес до сих пор остался подпалённый трос, на котором в тот злополучный день работал её муж. Сегодня было четыре года со дня смерти супруга.
Вся эта история растревожила Настю. И угораздило же их в годовщину смерти трогать вещи покойного, да ещё такие трагически знаковые! Ей не хотелось верить в разную мистику, но и рационального объяснения произошедшему в день её спуска в патио – шумам, дыму, движущейся тени – не находилось. Костя забавы ради проводил эксперименты. Сидел порой по вечерам в углу патио, куда упала Настя, вслушивался, вглядывался, пытался найти зацепку к разгадке «обманов зрения и уха», как говорил он, но всё попусту. Квартира стала какой-то неприветливой, чужой. Портрет умершего мужа хозяйки, который Селия Долорес решила вдруг выставить на всеобщее обозрение в гостиной, способствовал созданию какого-то зловещего фона. Загорелый Мигель смотрел оттуда из-под густых чёрных бровей, серьезный, следящий за происходящим в его квартире, на плече у него был по-ковбойски скручен тот самый порванный ребятами трос. Костя говорил, что ему тоже теперь в квартире неловко, но на деле совсем позабыл необъяснимый инцидент. Зато Настя с каждым днём всё больше думала о том, чтобы квартиру сменить, и в итоге уговорила Костю.
За два дня до переезда на новое место, в конце февраля, Костя вбежал с улицы, возбуждённый, с красным носом и с порога прокричал Насте:
– Знаешь, с кем я только что говорил??
(продолжение в среду)

быт, история, русские

(продолжение, начало здесь) Откуда-то из-за спины у Насти повалил чёрный, едва различимый в тусклом свете уличных фонарей и луны, дым. БУМ! БУМ! БУМ! Стук не умолкал. Казалось, что нечто долбит прямо изнутри её черепа в лоб, виски, затылок, отдаёт в позвоночник и словно высекает искру, которая потом пробегает по всем жилам, парализуя мышцы и вызывая ломоту в костях.
– Настя! Настя! Я сейчас! Погоди!
Настя услышала какую-то суету и возню сверху, но не могла оторвать взгляд от окна их квартиры, где внезапно промелькнула какая-то серая фигура. Промелькнула она на крае взгляда в темном углу комнаты, потом мелькнула ещё, но уже с другой стороны, опять на периферии зрения. К горлу Насти подкатил жёсткий, как смятая фольга, ком. Кружилась голова. Тошнило. Дым больше не валил, но Настя уже наглоталась его. Опять задвигалась серая фигура в темноте квартиры – и тут, сверху что-то свалилось. Настя вскрикнула и вскочила на ноги. Перед ней на полу перекатывался Костя.
– Ай, чёрт, отбил ногу, чёрт…
Наконец, он поднялся и прихрамывая подошёл к Насте, приобнял её, но она слегка отстранилась и указала ему взглядом на окна квартиры. Костя, потирая бок и ногу, хромая, пошёл к двери патио. Резко открыв её, он заскочил внутрь и включил свет. В комнате никого не было. Вдвоём ребята обшарили всю квартиру, проверили даже в шкафах, под кроватью и в комнате хозяйки, но никого в помещении не обнаружили.
– Клянусь тебе, – уверила Настя, – я слышала глухие удары. В патио валил дым. А в комнате двигалась какая-то серая фигура.
– Настюш, думаю, это от контузии. Тот трос, оказывается, прожжён был в нескольких местах. Когда я тянул его через перила, он лопнул. Может, ты все же сильнее ударилась при падении, чем думаешь? Надо было мне сразу самому прыгать. Я сейчас перелез и свесился на руках, и уже не так высоко казалось.
Настя отвечала, что она в полном порядке. Головой она о пол не стукалась. Не могла она от падения всё это видеть и чувствовать.
Они вместе сходили на патио, но ни шума, ни дыма там уже не было. Когда они вошли в квартиру, в замке входной двери зашевелился ключ. Ребята напряглись, но тут же облегчённо вздохнули – в квартиру вошла хозяйка. Она была вся в чёрном, тихо поприветствовала их и хотела была удалиться к себе в комнату, но развернулась и обратилась Насте:
– Деточка, ты мне звонила? Прости, если что-то срочное, я только с кладбища…
У Насти непроизвольно открылся рот и она, зависнув на мгновение, ответила:
– Ничего-ничего, уже решили вопрос. Но у вас… у вас что-то случилось?
– Нет, деточка. Спасибо за заботу, ничего нового, – сказала, помедлив, хозяйка, – что случилось, то случилось уже четыре года назад…
Видно было, что ей хотелось поделиться наболевшим. Хоть с кем-нибудь. Так она рассказала им, чего ребята ранее не слышали.
(продолжение в понедельник)

быт, русские

(продолжение, начало, здесь) Костя перевешивался через перила, пытаясь дотянуться до коробки на полке, которая была почти на уровне пола балкона. Соседка суетливо бегала за их спинами, причитала и всё пыталась отговорить ребят от опрометчивых действий.
– У вас есть какая-нибудь палка? – спросила её Настя. – Нам бы только дотянуться.
Монси притащила сковороду. Костя стал тыкать кухонной утварью в сторону коробки, смахнул крышку и в конце-концов, с третьей попытки, умудрился подцепить один из тросов. Настя не то облегчённо, не то наоборот разочарованно, воскликнула на русском «ну вот!». Теперь, с добытым тросом, Костину затею ей уже точно было не остановить.
– Костя, подожди. Спускать будем меня.
– Вот ещё. Это небезопасно.
– Одна я тебя не удержу, а на поддержку Монси я бы не рассчитывала…
В коробке помимо троса и пары крючков больше снаряжения не оказалось. Нехотя, Костя всё же согласился на Настину затею, поскольку ничего лучше в голову не приходило. Монси перепугалась ещё больше и запричитала «¡pobre hija!» (исп. бедная девочка). Настю обмотали на два раза, прижали верёвку крючком. Глубоко вздохнув, она перелезла через перила, и Костя, тужась изо всех сил, стал её постепенно спускать.
– А-а-а! А-а-а! Осторожнее! А-а-а! Костя-я-я! Она раска-а-качивается!
Настя то махала по сторонам руками, то семенила ногами, то вцеплялась за верёвку, то, расширив глаза, смотрела вниз, то по сторонам, то вверх. Костя потея и кряхтя, неумолимо стравливал трос. Тут веревка затрещала, Настя завизжала, вцепилась в неё ещё крепче и – ХР-Р-РАК! – сила, противостоящая притяжению, разом пропала, пустота под Настей стала особенно ощутимой. Настя всем телом ухнула вниз, тюкнулась о стиральную машинку и скувыркнулась на жёсткую плитку патио.
– НАСТЯ! НАСТЯ!? КАК ТЫ? – закричал Костя.
Завыла старушка Монси, её голос звучал приглушённо из глубины квартиры: «ну что же… ну что за непоседы! Говорила вам…» Настя тряхнула головой. Она оперлась локтём о пол, приподнялась. Кисть побаливала. Болело бедро и колено.
– Костя, я в порядке! Кажется, без переломов и сотрясений обошлось.
– Настя, точно? Монси! Не нужно скорую вызывать! Положите трубку!
БУМ! БУМ! БУМ! Слышались странные удары. Звук был какой-то утробный, лился он со всех сторон, словно обволакивал Настю, лежащую на полу, в углу патио, как в звуковой трясине. Ей показалось, что стены завибрировали. Начало гудеть в ушах и ломить в позвоночнике, к горлу подступила тошнота.
– Костя… – выдавила она из себя, но звук получился каким-то слабым и, соскользнув с её языка, увяз в окружающем её шуме.
– Настя, ты заходишь? Откроешь мне изнутри? Я пошёл в подъезд.
Насте хотелось вскочить на ноги и ринуться бежать. Куда угодно. Пусть даже выпрыгнуть с патио во двор. Только не идти в квартиру. Но ноги словно онемели, всё её тело сковала какая-то тупая оторопь. Настя глядела на тёмные окна их комнаты, выходившие в патио, и у неё возникло странное ощущение, что за ней изнутри из темноты кто-то наблюдает.
– Костя, погоди! – как можно громче позвала она. – В квартире кто-то есть!
– В смысле? Хозяйка вернулась? – раздалось сверху.
«Слава богу, – подумала Настя, – Костя ещё не ушёл.»
– Нет! Там свет не горит, но внутри кто-то двигается… Костя! Мне страшно!
(продолжение в пятницу)

быт, русские

Настя с Костей снимали комнату в пригороде Барселоны, в городке Сант Джоан Деспи. Неподалеку от их дома был расположен спорткомплекс. Ходили они в бассейн и зону wellness и, раз уж было «уплочено» за месяц, наведывались туда каждый день. Как-то по дороге домой, распаренные и довольные, подойдя к подъезду, они обнаружили, что ключей ни у одного нет – дверь захлопнули и каждый понадеялся на другого. Время подбиралось к 8 вечера, и хозяйки дома ещё не было…
– Ну, как? Не отвечает? – поинтересовался Костя, переступая с ноги на ногу.
Настя потыкала по кнопкам и приложила трубку к уху в очередной раз.
– Молчок… – сказала Настя. – Придётся куковать до её возвращения.
– Кто её знает, когда она вернётся. Мы так тут окочуримся. Хоть с Новосибом и не сравнить, но всё же январь… уфф.
– Может, в кафешке на углу посидим?
– А ты деньги взяла? Я нет. Без денег как-то неудобно.
Костя попереминался ещё на месте и оценивающе глянул на патио их комнаты на втором этаже. В свете фонарей над патио темнел балкон соседки. В квартире соседки горел свет. Настя проследила за Костиным взглядом.
– Ты ведь не хочешь по стене карабкаться? Она совсем лысая.
– А если сверху сигануть? Смотри, с балкона Монси не так высоко. Я бы смог.
Настя с сомнением покачала головой, но, порассуждав, ребята решили всё же попробовать – зябнуть на улице никому не хотелось. Позвонили в домофон.
– Ох, ребята! Что же вы задумали, ах, прыгать вниз. Нет, что вы, что вы – крак! – и сломает себе ногу, – запричитала Монси, пожилая соседка с густыми морщинками возле глаз от частых улыбок, – вы лучше, ребятки, кофейка у меня попейте, вернётся Селия Долорес и спуститесь по лестнице, как сеньоры.
– Вы не переживайте, я очень спортивный, чик-памс и готово, – сказал Костя и для убедительности слегка попружинил на месте, словно готовясь к прыжку.
Настя покосилась на него с опаской.
– Не хотите кофе пить, давайте службу вызовем, которая замки ломает!
Но Костя сделал бабуле знак рукой «спокойно» и пересёк комнату по направлению к балконной двери. Расстояние от балкона бабули до патио сверху оказалось ощутимо больше, чем таковым виделось снизу со двора дома. Костя, изучая опасную обстановку, почесал затылок. Настя, на всякий случай, ухватилась ему за куртку сзади, чтобы он сгоряча не «сиганул» через перила.
– Смотри, ты знаешь, что это там в коробке на полках? – спросил её Костя.
– Ммм, вещи бывшего мужа хозяйки? Она говорила, он был промышленным альпинистом или что-то в этом духе…
– Вот именно, Настюш, там альпинистские крюки и тросы!
(продолжение в среду)

быт, русские

В Барселоне множество баров и ночных клубов, чей шум по ночам – это непрекращающийся кошмар для местных жителей. По испанским законам легально покарать какое-нибудь шумное заведение практически нереально.
Теоретически это, вроде бы, возможно. Обычно, если после 23 посетители какого-нибудь заведения докучают вас шумом, вы можете вызвать Guardia Urbana. Приедут полицейские, обяжут бар прекратить шум, оформят заявление (poner denuncia), на основе показаний соседей составят акт (levantar el acto), эта бумага уйдёт в городской совет (ayuntamiento). Оттуда ночью к заведению отправят техников, чтобы те измерили уровень шума. На основе этих показаний в совете решат, стоит ли открывать дело на шумное заведение (expendiente administrativo sancionador). Процесс будет проводиться без суда, всё в письменном виде. В итоге он окажется на столе у мэра, который даст окончательное решение, штрафовать заведение или нет. Штраф может составить десятки тысяч евро. Проблема в том, что пределы шумности в децибелах довольно высокие – что по бумагам не шум, на деле всё же спать мешает. И, что более неприятно, процесс с городским советом довольно муторный в плане оформления и может длиться вплоть до года… Мало кто этим занимается. Еще меньше тех, кто это доводит до конца. И даже если доведёт? Заведение, будучи прибыльным, запросто выплатит штраф и продолжит играть на нервах соседей.
Народ в Барселоне обычно воюет с шумными посетителями своими руками. Например, льёт на них сверху воду. Так сделали мои друзья Тоби и Ирина, проснувшись однажды среди ночи от криков довольных клиентов, выходивших из “клуба джентельменов” напротив. Ирина спросони порывалась вылить на крикунов кипящую воду, но Тоби вовремя остановил её, побоявшись последствий. У него на родине с шумом проблем нет – начиная с одиннадцати, все заведения умолкают, поскольку полицейские меры в Швеции на этот счёт эффективнее, да и народ более воспитанный. Здесь же народу приходится изгаляться, чтобы защитить свой сон. Так один из проживающих над сальсотекой «Мохито» в правой Эйшампле был настолько обескуражен постоянным шумом с улицы, что подвесил под своими окнами шланг с дырочками. Каждую ночь из шланга капает вода, поэтому под окнами у него никто не тусит – курильщики сальсотеки уходят подальше, к другим соседям…

быт, законы, улица

Как-то встретился я с моим приятелем Гильермо, а он такой грустный-грустный. Плохо у него финансовые дела идут последнее время. У Гильермо своя фирма по проводке компьютерных сетей в жилые дома. Его основной заказчик – Телефоника. Когда надо опутать новый дом, из Телефоника звонят Гильерму. У того всё на подхвате. Его ребята – профессионалы по протаскиванию кабелей, установке распределительных коробок и, особенно, по добыванию ключей от подъездов и крыш через переговоры с подъездными комитетами. В кризис у него обороты поуменьшились, но до недавнего времени дела еще неплохо шли, пока Телефоника не начала финтить.
– Представляешь, Олег, сейчас они стали платить нам на 30% меньше, а работать нам приходится почти в два раза больше…
Как так? Оказывается, не так давно другой телекоммуникационный гигант, Джазтел (Jazztel), помимо ADSL решил заняться оптоволокном. Однако, подъездные комитеты пускать в свои подъезды другие фирмы, помимо Телефоники, не хотят. Для консервативного большинства Телефоника — это навсегда, а всё остальное – проходящее. Джазтел делать нечего – обратились к Телефонике, мол, так и так, будем вам платить, только позаботьтесь о наших кабелях тоже. Хотя Джазтел и конкуренты, такое сотрудничество Телефонике выгодно. Ведь на эти деньги Телефоника без всяких дополнительных инвестиций может еще сильнее затянуть город в свои щупальца. Итого, Гильермо теперь вместо одной коробки с кабелями, повсюду ставит две. Но почему тогда получает меньше? В чём логика? У Телефоники логика своя.
– Говорят, в стране кризис, – поясняет мой приятель. – Говорят, мол, не хотите, как хотите, за эту же цену, а то и дешевле, других найдём. Так и работаем…

быт, связь

Паола скинула мне ссылку, и я ответил ей: «Да! Пойдем смотреть». Настораживало, что не было снимков второй комнаты, и в спальне было подозрительно темно, но для квартиры за 700 евро в месяц фотки были классные: просторный зал, не скрипучая на вид двуспальная кровать, современная кухня в красных тонах, оригинальный туалет, деликатно отделённый стеночкой от умывальника. Найти квартиру, соответствующую нашим представлениям об уютном жилье, за разумную цену в Барселоне было довольно стрессовым мероприятием. Либо было тесно. Либо окна были во внутренний дворик. Либо ванная была времён Изабеллы II. Либо пол каменный, да к тому же без отопления. Много квартир сдавались без мебели. Много было в удалённых районах, типа Орты, или занюханных, типа Бесос. В этой квартире, в Гейшампле, неподалёку от университета, казалось, было все. Мы договорились сходить туда на следующий день, перед работой. Встали пораньше, торопились. Впрочем, как выяснилось, женщина из агентства насчёт времени не переживала.
– Не успеваете к 9? Ой, а разве мы не к 9.15 договаривались?
Мы подошли к 9.15 и её пришлось ещё ждать. Когда мы поднялись в квартиру, там суетилась блондинка с округлым лицом и смешливыми глазками. Она переговорила с агентом, приветливо помахала нам рукой и ретировалась, освобождая пространство для изучения жилища.
– Хозяева на днях выезжают, – пояснила агент. – Есть небольшой список мебели, который они хотят взять с собой. Об этом попозже, проходите, пожалуйста.
Квартира выглядела помрачнее, чем я ожидал. Вторая комната, которую на фотках, понятное дело, не запечатлили, оказалась узким чуланом без окна, куда едва вмещался компьютерный столик, стул и пара полок. Окно в спальне выходило в патио с затхлым воздухом. Я поморщился. Впрочем, шкафы-купе были новые из качественных материалов, что уже был большой шаг в сравнении с викторианскими шифоньерами, до сих пор «украшающими» большинство барселонских квартир. Ванная в мозаичную плиточку тоже не обманула наших ожиданий. В задумчивости я стал покусывать губу.
– Так вот, насчёт списка… – прервала мои размышления агент.
Я повернулся к ней и прищурился. Паола доброжелательно улыбнулась агентше, видимо, пытаясь сгладить мою пока еще лишь едва заметную враждебность.
– Хозяева мне сказали, что они хотят взять обеденный стол…
– Стол? – сухо переспросил я и бросил взгляд на хороший, прочный стол.
Он был явно не из дешёвых.
– Плюс… они забирают кровать.
– Какой же это плюс? – спросил я. – Сплошные минусы. Что они тогда оставляют? Ночной столик? Кровать с матрасом обойдётся нам в 1000 евро!
– В списке на вывоз ещё стиральная машинка и холодильник, – спокойно добавила женщина, профессионально не смущаясь.
В воздухе повисла нехорошая пауза. Я медленно и болезненно сморщился и с жестом полном отчаяния махнул рукой. Вместо меня ответила Паола:
– Спасибо вам, что показали нам место. Мы, пожалуй, пойдём.
Едва дотерпев пока закроется дверь лифта, я выпалил:
– За что «спасибо»? Даже в пустых квартирах бытовую технику оставляют. А эти, цена типа с мебелью… Вот дебилы! Только время из-за них потеряли.
Паола рассмеялась и обняла меня утешающе.
– Я видела, как ты еле сдерживался. А этот жест в сердцах «ну-у вы…», ха-ха!..
Объявление на квартиру до их пор висит в интернете. Правда, по тексту она сейчас якобы «полумеблированная», что все равно та-а-ак далеко от правды.

быт, недвижимость

Сандра вытащила своего мужа Энрике в магазины на площади Каталонии.
– Дорогой, ну хватит уже упираться! Быстренько пробежимся по «Корте Инглес», «Зара», Порталь де Анхель…
– Быстренько? Кари-и-иньо… Один только «Корте Инглес» — семь этажей!
– Ну, я же не виновата, что январь заканчивается, и ни Мария, ни Одалис сегодня не могут. Мы же не хотим пропустить скидки, пра-а-вда?
– Как сказать, дорогая. По-моему, в скидки мы даже больше денег тратим.
В этот день Энрике казался Сандре особенно нетерпеливым. Он не давал ей и пяти минут на отдел, словно хотел протащить её побыстрее по всему озвученному маршруту, финишировать первым и раньше других мужей вернуться домой. Он тащил её по коридорам и, чтобы хоть как-то задержаться, она вцеплялась в кофточки, юбочки, ремешки… Энрике, красный, как Марс, давал пару оборотов вокруг своего «солнца», и потом, нарушая законы притяжения, утягивал Сандру на другую точку скидочной вселенной. Сандра жаловалсь, что ничего не может толком разглядеть и оттого ничего не покупает. Энрике пыхтел, давал ей чуток больше времени, но в следующем отделе опять ускорялся. Буквально на ходу Сандра урвала пару кофточек, блузку, куртку и летнюю сумку. Блузку и курточку она натянула сразу – ей не терпелось насладиться обновками, как можно скорее.
– Гуапа! – заявил Энрике, глянув на неё секунду, и поспешил на улицу.
– Вот, а ты не хочешь со мной ходить! Видишь, как тебе самому нравится!
Они проталкивались сквозь толпу на Портал дель Анхель в сторону «Зара».
– Ты слышала? – вдруг спросил Энрике. – Или мне кажется? Чего они?
Сандра чесала шею – новая блузка была грубовата – думала о том, сколько ей ещё всего не хватает и сколько ещё протерпит Энрике.
– Люди хихикают, – пояснил муж.
Сандра обернулась. Действительно, пара парней косилась на них и кривилась в усмешках. Сандра задержала на них взгляд – парни поспешили прочь.
– И эта уставилась, – сказал Энрике и показал на девушку на углу.
Проститутка, светясь густо накрашенными глазами, неодобрительно покачала головой и издалека погрозила Сандре пальцем.
– На что это она намекает? – спросила Сандра, покосившись на мужа.
– Я её первый раз вижу!
Они поспешили вниз по улице. «Хи-хи, хо-хо!» – то и дело раздавалось со стороны. Что-то явно было не так. Обоим стало неловко, да и – дурацкая блуза! – шея у Сандры чесалась. Не дойдя до Зары, Энрике предложил вернуться лучше на днях. Сандра для виду посопротивлялась, но уступила. Дома она выгрузила купленные вещи на кровать. Сняла куртку и блузку, осталась в одном бра. Хотела срезать бирку, которая так чесалась на шее, и вдруг расхохоталась.
– ¡Madre mía, madre mía! (Боже мой!) Энрике! ¡Que verguenza! (Стыд и срам!)
Энрике мешкался, прибежал в комнату в одних трусах, уставился на жену.
– Что? Бракованная? Я никуда больше не пойду — переоделся уже.
– Да нет, хаха, смотри, чего все так пялились. Ещё бы, ты меня в спешке тянешь по бульвару, а у меня на спине такое!..
Она повернула новую блузку к Энрике. С ворота на спину на верёвочке свисала блямба с надписью: «OFERTA! SOLO 3 EUR!» (Распродажа! Всего 3 евро!)

быт, испанский, испанцы, шоппинг, эквадорцы

Мой коллега встал из-за компьютера и вышел в туалет. Когда он вернулся, я ощутил резкий противный запах. Я покосился на Жоана. «Вот же свин», – подумал я. Запах всё не уходил. Хуже того, он усилился, причём так, что хотелось вытащить беруши и заткнуть ими нос. Вместо этого я принюхался хорошенько. Фронт вонизма шёл не от Жоана, а со стороны туалетов. Вскоре мои коллеги дружно зафукали, повскакивали с мест и с топотом устремились на террасу, я вместе с ними – глотнуть свежего воздуха. Пухленький Серхио тоскливо прилип снаружи к стеклянной двери, ему очень хотелось внутрь по крупной нужде, но он опасался сгинуть в газовых камерах, в которые превратились наши офисные туалеты.
Приступы вонизма, как выяснилось, вполне типичная проблема для Барселоны. Под этими красивыми столетними домами, которыми так обожают любоваться туристы, прячутся куда менее красивые столетние канализационные клоаки. Целый век жители города усиленно, хм… пользовались в них. Причем ладно бы только естественно-органическим способом. «Пользователи» попадались разные, кто-то в толчки и мусор разный кидал. Причём не только в бедных районах старого города, типа Готика, Раваля или пляжной Барселонеты. Канализационные проблемы случались и случаются даже в понтовых районах над Диагональю. Я вот, например, живу в Сан Жерваси. Предполагается, что в основном здесь обитают кондовые каталонцы. Надстройке на доме, где я живу, всего сорок лет, однако первым этажам и всем, что под ними, сотня… Приступы вонизма случались у нас уже три раза. Как и в офисе, из туалетов вдруг поднимался мощный вонючий фон. Длинный коридор в моей квартире заполнялся резким запахом. Ещё немного и пришлось бы эвакуировать жителей. Чтобы никто не пострадал, спешно вызывали грузовик с толстым шлангом. Этот шланг пихали в люк под домом, и грузовик с громким чавкающим звуком, словно смакуя своё неаппетитное блюдо, начинал откачивать содержимое труб. Хуже всего приходилось ресторану внизу. Если жители верхних этажей лишь получали лёгкую психологическую травму, то ресторан нёс денежные убытки. Запах на цокольном этаже стоял особенно сильный, поэтому клиенты в эти дни покушать в ресторан не спешили. Владелец ресторана в отчаянии распихивал наспех напечатанные листовки под двери жильцов: “Видетее что проесходит? Перестаньте пехать тряпки, тампны и прочую дрянь в каналзацию! Вы раззараяте мой бизнес! Я такоо нипотреплю! Я буду пресследовать вас позакону!!“

быт, офис

Есть в Барселоне такие счастливые квартиросъемщики, на которых владелец квартиры не то что не зарабатывает, но даже теряет деньги. Мои друзья знают несколько таких пар в Грасии. Все эти счастливые квартиранты уже старички. Сняли они свои квартиры лет 50 назад. В те времена аренда стоила им около 7 тысяч песет в месяц и это были неплохие деньги. Коммунальные платежи по сравнению с квартплатой были несущественные, поэтому платил их владелец квартиры. Фишка в том, что в те годы контракты были бессрочными, а по испанским законам, если контракт не закончился, владелец не может избавиться от жильцов, если они сами не захотят поменять место жительства. Хуже того, он не может поднимать квартплату чаще, чем раз в год, и только пропорционально росту инфляции. Квартиранты жили себе и жили, рожали детей, радовались рождению внуков, пока их 7 тысяч песет постепенно не превратились в нынешние 30-40 евро в месяц. Поскольку коммунальные платежи в Барселоне составляют примерно 150-200 евро в месяц, получается, что владелец квартиры “по доброте душевной” доплачивает своим жильцам ежемесячно более 100 евро. А если с пожилой парой живут ещё их дети, да ещё внуки, то с годами треклятая квартира хозяину встаёт в кругленькую сумму. Какой бы он хороший он не был, оплачивая счета, он припоминает возраст своих квартирантов и сравнивает его со средней продолжительностью жизни по стране… Впрочем, даже если хозяин переживёт своих “подопечных”, окажись у них дети с инвалидностью, они сохраняют право на послевоенный контракт. Продать такую квартиру можно только с жильцом. Но я бы таких покупателей поостерёгся. Правда ли они готовы сыграть в честную лотерею с естественной смертью? В 1994 году испанское правительство, наконец, очухалось и пересмотрело контракты на аренду. С тех пор срок контракта составлял 5 лет, после этого хозяин мог законно избавиться от жильцов. В 2012 в связи с кризисом срок контракта был сокращён до трёх лет, но в силу эта поправка, насколько я знаю, пока ещё не вступила.

быт, бюрократия, законы, цены