Мы теснились на тротуаре узкой улочки. Гремели барабаны, звучали всевозможные духовые инструменты, к ним примешивался мощный гул толпы. Пахло пивом, табаком и немного морем. Улочка была заполнена людьми по краям, но проезжая часть пока была пуста. Издали к нам приближались, приплясывая, весёлые барабанщики. Фиеста в прибрежном райончике Барселонета только начиналась.
Программист Виктор оставил родную Барселону и переехал в Лондон к своей девушке. Девушка его, тоже каталонка, жила в Лондоне вот уже пару лет, училась StreetDance в одной из лондонских танцевальных академий.
В Лондоне поначалу было очень здорово, и работа Виктору подвернулась просто «кормушка жизни» (chollo de la vida) — контроль качества видеоигр в фирме Square Enix, производителе всемирноизвестной «Final Fantasy». Играй себе целый день, и тебе ещё за это деньги платят! И хотя через пару месяцев Виктору все консоли уже приелись, а видеоигры даже просочились в его сны, жить в Лондоне, пусть постоянно дождливом, было сносно. Пока не сходил Виктор на профосмотр.
Приятно, когда поможешь людям без всякого расчёта, а потом они вдруг сами, когда появляется возможность, отплачивают тебе добром.
Так подруга Паолы за давнюю услугу подарила нам ужин в эклюзивном гурманском ресторане. Приглашение подруге досталось бесплатно в розыгрыше корпоративной лотереи, но даже просто то, что она о нас вспомнила, очень приятно.
Ресторан “Ботафумейро”, куда нас пригласили, считается, вроде как, одним из лучших ресторанов морепродуктов в Барселоне. Вот уже более тридцати лет в этом заведении подают превосходную галисийскую кухню. Своё название ресторан позаимствовал от имени самого большого в мире кадила, символа галисийской гордости, расположенного в соборе галисийского городка Сантьяго-де-Компостела.
Проспект Диагональ — это барселонская артерия, городская ось, ориентир в географии каталонской столицы. Он пробегает город с юго-запада на северо-восток, придавливая собой почти все крупные барселонские улицы.
С Диагонали начинается познание более современной и более уважаемой местным населением Барселоны. Облюбованные иммигрантами и туристами районы Старого города — Раваль, Готик, Барселонета, Эль Борн – лежат заметно ниже главного городского проспекта. Вплотную к Диагонали прилегают районы более уютные для жизни — правая и левая Эшампле, хоть и туристическая, но всё же почитаемая каталонцами Грасия, дорогущие Педральбес и Саррия.
Я люблю Диагональ за её размах, за велоспедные дорожки и огромные пальмы посредине проспекта, за разнообразие её окружения.
В Барселоне насильники на неё нападали дважды.
Смуглая, миниатюрная перуанка, спортивно сложенная, с чёрными вьющимися волосами и тонкими чертами лица. У неё редкое по нашим временам имя – Милагро, в переводе с испанского означает «чудо», что звучит помпезно и смешно. Друзья зовут её просто Мила.
Как-то 13 лет назад Мила вышла уже затемно с университетских занятий. Читать далее
С теорией по вождению я возился 4 месяца, но зато сдал с первого раза.
Практику я начал в середине июня прошлого года. Экзамен по ней оказался для меня самым изматывающим испытанием в моей жизни. Первый раз я попытался сдать его после 24 часов вождения в конце июля, торопился получить права к лету, но безуспешно. Через полтора месяца и ещё 11 часов вождения, в октябре, я попытался сдать экзамен опять – завалили на мелочах. В третий раз я чувствовал себя давно готовым и потому поездил всего 5 часов перед следующим экзаменом.
Сдача в третий раз, в конце ноября, проходила на Монжуик и в Оста Франка. Сдавал я с незнакомой ученицей. Экзаменаторша, как оказалось, девушка лет тридцати пяти, опоздала минут на 15. Потом еще 15 минут болтала со своей коллегой.
— Очень приветливая эта девчушка (Muy simpatica esta chica)… — чтобы как-то подбодрить нас, без всякой иронии заметил учитель Антонио.
Наконец, с получасовым опозданием мы тронулись с места. Первой была девочка. Я наблюдал за ней с заднего сиденья. Экзаменаторша следила за девочкой вполглаза, половину экзамена болтала по сотовому.
В Барселону я сразу прилетел жить. Гостем я здесь никогда не был.
В первый же день мой друг Антон, тогда уже год барселонец, устроил мне экскурсию по городу. Я помню, как мы шли по улицам, и я восторгался всему вокруг. Я трепетал от мысли, что всё это теперь станет частью моей жизни. Мы прошлись по Пассейж де Грассия, поднялись над Диагональю и потом, пересекая левую Эйшамплу, спустились до площади Каталонии.
Впечатлений было так много, что воспринимал я все яркими обрывочными образами — здания с витьеватыми балкончиками и лепниной, парки с пальмами и площади с фонтанами…
С моим трёхлетним племянником Хосете я в основном играю, развлекаю его. Моя жена, Паола, и её сестра, мама Хосете, с ним больше строжатся, следят за ним и ухаживают. Соответственно, и воспринимает нас Хосете, как выяснилось, совершенно по-разному. Закрываю я как-то дверь в туалет.
— Оле-е-ег!! – кричит из коридора Хосете.
— Я в туалете, подожди! – кричу ему в ответ.
Слышу, он бежит к туалету и пытается открыть дверь.
— Погоди-ты! – рассерженно шиплю я, цепляясь за ручку двери. – Сейчас выйду!
— Да ничего страшного! (¡No pasa nada!)
— Как это ничего страшного?!? Мне надо побыть одному.
Хосете на пару секунд замолкает в нерешительности и потом обеспокоенно спрашивает через дверь:
— А ты подтираться умеешь? Маму позвать? (¿Sabes limpiarte? ¿Llamo a mama?)
Как вот на него, такого заботливого, потом сердиться?
От метро Падуа в Сан Жерваси поднимаюсь по лестницам, по виляющим улочкам, дворикам. Кругом всё чисто, ухожено, чувствуется, что район не из дешёвых. Дома на склонах утопают в зелени деревьев. На подъездах бирки «protección official» (государственная защита) – что означает, распродавались квартиры в полцены и, вероятнее всего, по блату с властьимущими.
Где-то на середине холма начинается парк Монтерольс. На его входе табличка: «Холм Монтрольс был частью старинной частной усадьбы с садом и лесом, площадью в 1,94 гектара. В 1947 это место стало публичным парком. Архитектор и управляющий парка Льюис Рьюдор реорганизовал сад, сохранив лишь общую структуру романтической эпохи.»
Представьте изучение языка как гору, на которую нужно взобраться. Это не моя метафора, но мне она очень нравится и я хотел бы её дополнить.
Языковая гора вначале очень крутая, но чем дальше, тем более пологий подъём, а ближе к вершине, так и вообще начинается спасительная равнина.
Когда вы слушаете аудио на изучаемом вами иностранном языке, разговариваете, читаете на нём, занимаетесь грамматикой, вы карабкаетесь по горке. Как только перестаёте практиковаться, неумолимо скатываетесь вниз.
Поначалу карабкаться невыносимо тяжело, а скатываться к нулевой отметке обидно быстро. Не позанимались недельку? И вот вы уже едва что-то помните, два слова связать не можете, разбор даже простого предложения вызывает головную боль. Именно поэтому большинство курсов с занятиями один-два часа в неделю не работают. Вы буксуете у подножия горки.
