Выхожу на террасу на пять минут передохнуть между задачами. Часть коллег осталось за стеклом в офисе, двое – каталонец Жозеп и немец Тим – вышли со мной. Сверху видны несколько соседних улиц, крыши домов. На террасе отеля через улицу люди в купальниках загорают, пьют коктели, купаются в басейне. Мы стоим, пялимся на них и вяло перебрасываемся словами. Тут откуда-то сверху на нас воду брызгают.
– Эй! Эй! – кричит Жозеп. – Что за дела??
Водой брызгаться перестают. Но вскоре опять на нас летят брызги с террасы чуть повыше.
– Эй!! – кричу я с нотками явного недовольствия в голосе. – Хватит безобразничать!
С террасы выглядывает тётка средних лет.
– У нас вообще-то тут стол обеденный! – кричу я ей. – Мы тут едим иногда!
Сеньора смотрит на нас своими туповатыми глазками.
– Чего вы тут разъелись? – раздражённо выдаёт она. – Лентяи! Работать нужно!!
Она опять брызгает грязной водой и быстро прячется в своей бойнице. Мы ошарашенно переглядываемся. Настолько больных на голову тут не часто встречаешь. Решаем с ней не перепираться и возвращаемся к работе. Не проходит и пятнадцати минут, как вдруг за другим окном снизу валит густой белый дым. Все разработчики сбегаются к окну.
– Что такое?? Горим?? Пора эвакуироваться? – вроде бы и в шутку, но всё же слегка настороженно перекидываемся мы вопросами, которые не находят ответа.
Бежим на другую террасу, чтобы посмотреть откуда дымит. На другой террасе оказывается прервалось собрание по продажам. Наши маркетологи и шеф уже свешиваются с балкона, наблюдая за происходящим. Внизу огромные террасы в пространстве между домами. Пол у них деревянный. Оградки между террасами тоже деревянные. Одна из оградок во всю пылает. Хозяев террасы не видать. Тут вдруг с одной из соседних террас бежит паренёк с огнетушителем. Он перемахивает через пару заборчиков и начинает пускать пену. Соседи внизу во всю обсуждают, как это могло произойти. Сверху на все балконы тоже повылазили соседи. Проснулись, называется. Шоу закончилось, не успев как следует начаться. Развлеклись немного и опять за работу.

испанцы, офис

Июльская Барселона. Жара 29 градусов. В офисе кондиционер, и потому прохладно. Но смотреть на голубое небо за окном невыносимо. Никак не получается отделаться от ощущения, что лето неумолимо убегает, и я проведу его взаперти, без солнца, всего в паре километров от моря, но так моря и не увижу. Приходит обеденное время и я решительно выскакиваю на улицу. Бегу к Арке, там хватаю “бисинг” и на нём с ветерком качу по аллее среди пальм. Жмурюсь и улыбаюсь, поднимая лицо к солнцу, обруливаю туристов с фотоаппаратами и въезжаю в парк Сьютаделья. Там по земляным дорожкам и в окружении развалившихся по газонам отдыхающих я спокойно доезжаю до выхода из парка и оказываюсь на авеню дель Маркес дель Аржентера. Оттуда уже рукой до проспекта Жоан де Борбо с его сверкающей набережной и парусниками, и африканскими торговцами поддельных сумок Луи Буиттон, и уличными музыкантами, и обгорелыми туристами. Люди идут в сторону пляжа бодрые и взволнованные, а возвращаются красные и вялые, но со счастливыми, заряжёнными солнцем улыбками. Наконец, передо мной разворачивается пляж Сан Себастьян и спокойное, величаво-безразличное ко всему море. На пляже, однако, вместо того, чтобы забуриться колёсами в песок, я сворачиваю чуть в сторону и подъезжаю к станции возле Club Natició Atlétic-Barceloneta (Атлетический клуб Барселонеты по плаванию). На всю дорогу уходит пятнадцать минут. Вхожу в клуб. Оплачиваю 11,21 евро за посещение, переодеваюсь и оставляю свои вещи в кабинке. Подготовка в здании отнимает у меня около десяти минут. В купальных плавках, шапочке и очках я опять выхожу на улицу, но уже на территории клуба. Передо мной два бассейна, вокруг них народ на лежаках. Мы чуть на возвышении, и отсюда прекрасно видно море с пляжем и отдыхающими. Выбрав большой бассейн, я погружаюсь в прохладную воду. Бассейн на открытом воздухе – это долбануться, как круто. По-испански это звучало бы так: “piscina al aire libre es una pasada”. Бодро гребёшь кролем, а когда высовываешь голову, видишь голубое небо и дышишь морскими запахами. Дорожка 25 метров. Плаваем мы там с каким-то парнем вдвоём. Он плывёт быстрее, поэтому я иногда его пропускаю вперёд. Делаю двадцать заплывов, 500 метров, и решаю прогуляться вокруг. Время ещё есть. В этом же клубе есть обширная территория с лежаками, как в тени, так и на солнце, бассейн с морской водой, бассейн внутри, зал с велотренажёрами. Спустившись вниз, я выхожу на огороженную территорию клуба прямо на пляже. Оттуда через ворота я иду к морю. Вода в море намного холоднее, чем в бассейне. Она приятно солонит на губах. Покачиваться на волнах приятно. Однако, спортом в море заниматься неудобно. Я проплываю метров сорок в открытое море и возвращаюсь к берегу. Пять минут – и я опять в бассейне. Делаю ещё десять заплывов. Смотрю на часы – пора! Быстро в душ, переодеваться, и на велосипед. По набережной, по дорогам, через парк и арку. После такой двухчасовой прогулки за компьютером сидеть приятнее. Чувствуешь, что и работа движется, и лето проходит не зря.

велосипед, офис, плавание, пляж, улица

– Даниэль, а ты знаешь, что означает слово “offusquer”? – спрашивает полуфранцуз-полуиспанец Фернандо у полуитальянца-полуавтстралийца Даниэля по-французски.
Даниэль нехотя отрывается от монитора, бросает взгляд на Фернандо и задумывается.
– Нет, что-то не встречалось, – наконец, отвечает Даниэль тоже на французском.
– Хе-хе-хе, хе-хе-хе, – ехидно хихикает Фернандо в кулачок. – Ну и скудный же из тебя француз!
Даниэль морщится. На француза он никогда и не претендовал. Хотя он и вырос во Франции, учился там в школе, но в пятнадцать лет он переехал в Австралию. До того, как он очутился в Барселоне, Даниэль успел пожить в Милане и Лондоне. На французском он говорит, как на родном. Но Фернандо его то и дело подлавливает:
– А вот это слово тебе тоже неизвестно? Ха-ха, хи-хи.
Чаще всего он подыскивает слова передающие сложные понятия, как например, “опереться спиной о стенку” или “застёжка трусов через подмышку”.
– Извини, Фернандо, но как-то не приходилось мне до пятнадцати лет трусы застёгивать, тем более через подмышку, – говорит “ненастоящий француз” Даниэль.
Фернандо смеётся над его “языковым невежеством”. Даниэль в свою очередь потешается над тестами Фернандо. Чтобы проверить глубину своих пробелов, он спрашивает у другого французо-испанца, Алексиса, значение заковыристых словечек Фернандо. Однако, Алексис тоже порой в недоумении разводит руками.
– Да-да, Фернандо, – приговаривает он тогда. – Ты из нас самый настоящий, чёрт подери, француз!

испанцы, итальянцы, офис, французы, язык

В нашей интернациональной испанской компании все языки переплетены воедино. Особенно весело порой проходят собрания. Раньше ещё когда у нас были программисты, которые не знали испанский, все старались строго придерживаться английского. Считается, что он в компании официальный и все общение должно происходить на нём. Но после того, как все освоили испанский, на технических собраниях бурлит какая-то адская смесь английского с каталоиспанским. Причём основной провокатор этого языковой феерии – наш шеф. Он может начать на английском, потом, если спотыкается, запросто переключается на испанский, а упади его взгляд на каталонца, может и на каталанском фразочку ввернуть. Особенно мне помнится собрание, когда мы задержали даты выпуска очередной версии сайта.
– Я всё понимаю, дополнительные задания в последний момент… да и сроки не просчитали точно, – двигал он пламенную речь на английском, – но ¡joder! (исп. чёрт побери!) сижу я вот на работе в день релиза, который не состоялся, и в семь вечера уже никого в офисе! Es que no sé… (исп. “ну как бы не знаю…”) Не вижу я какого-то особого старания, духа комманды. ¡Joder! ¡Un poco de sangre! (исп. Ё-маё, немного энтузиазма!)
Его разрывали эмоции, английский из него никак не выходил в ответственные моменты. Тогда, зная, что мы все поймём, самое ёмкое словцо он вворачивал на испанском. На английском он, кстати, вообще почти не ругается. На испанском маты помягче и попривычнее, вот они и срабатывают у него естественнее.
– ¿Me entiendes? (исп. ты меня понимаешь?) Я не прошу ночами сидеть, но стараться-то стараться, надо! – обращался он ко всем. – Вот так, ¡no puede ser! (исп. не может быть). Дедлайны очень важны для нас!
Народ же не только слушал, но и вставлял свои объяснения, спорил. Причём, если босс заканчивал фразу на английском, ему зачастую отвечали на английском. Если последнее слово было испанское, ответчик тоже машинально продолжал на испанском. Некоторые, правда, предпочитали один язык. Причём каждый тот, каким лучше владел, чтобы быть во всеоружии. Но какой бы ни был язык, перепалка шла умеренная. Шеф песочил нас, но не орал, он скорее хотел понять причины сбоя. Всей командой мы пытались проанализировать положение – спор был вполне конструктивный. Люди перключали языки не для того, чтобы оскорбить или обвинить друг друга в чём-то, а скорее лавировали в речевом потоке, подбирая именно те слова и выражения из арсенала трёх языков, которые бы наиболее точно донесли их мысли до остальных членов команды.

испанский, испанцы, офис, язык

Около года назад я радостно писал, что три моих коллеги бросили курить благодаря испанскому запрету на курение в общественных помещениях (январь 2011). Так вот, закон или нет – однохренственно. Не прошло и полгода, как все опять закурили. Стоим мы как-то на террасе нашего офиса на одном из регулярных барбекю. Немец Томас неодобряще смотрит на курильщиков и в полушутку-полувсерьез говорит:
– Тут вот курят все… а в Германии только бедные.
И хотя я не уверен, что это правда, фраза мне его запомнилась. Поизучав вопрос, я обнаружил, что в Германии (как и во Франции) правительство действительно активно обедняет курильщиков, отказывая им в плановых операциях, пока они не бросят курить, а страховые компании поднимают цены на полисы для курящих людей. Однако слоган “Курят только бедные!” всё же пришёл из штатов, где его использовали для проведения широчайшей (и довольно успешной) антитабачной компании. Такое утверждение им пришло в голову вроде как на основе статистики местных учёных-психологов, которая показывала, что число курильщиков и частота курения обратно пропорциональна социальному положению. Самый высокий процент и самое большое число выкуриваемых сигарет – среди людей, выполняющих низкоквалифицированную работу. И наоборот – среди научной элиты, миллионеров и прочих наиболее одарённых людей число курильщиков меньше, а те что курят, делают это умереннее. Так это или нет, можно копать дальше, но посыл мне нравится. Прямо даже жалко, что испанцы до такого слогана не допёрли и не стали его продвигать, поскольку курят тут действительно все подряд. И особенно девушки. На улице, куда ни посмотри – каждая третья дымит. Спохватываться начинают обычно после тридцати, когда последствия курения начинают отражаться на привлекательности. Да и на приёме у врача выясняется, что поздно рожать курильщице (тут это особенно популярно – первого ребёнка под сорок) с её благополучно приобретёнными болячками не рекомендуется особенно. Поскольку шансы родить ребёнка с умственными сложностями выше. Вот и начинают стареющие курильщицы срочно искать себе “chico sano” (исп. здоровый мальчик), который помимо того, что физически здоров и без дурных привычек, так ещё и имеет здоровые помыслы в отношении семьи и брака. Вот только, чтобы заинтересовать таких всерьез, начинать хорошо бы с себя. А если никак, то переживать не стоит – парней курильщиков тоже хватает…
На испанцев мне в этом блоге не повлиять. Но если кто-то из русскоговорящих куряг хоть чуть-чуть проникся моей тирадой, почитайте отличный матерный отзыв Артемия Лебедева на книгу Аллена Карра “Лёгкий способ бросить курить”. Вдруг заинтересует?

испанцы, немцы, офис

Как-то в офисе я собрался на обед.
– Вы только посмотрите на Олега! – воскликнул итальянец Даниэль, улыбаясь. – Пиджачок, рубашка… Куда это ты так вырядился? На какое-нибудь собеседование поди? Новую работёнку предложили? Давай, колись.
– Не доверяйте программисту в костюме! – вставил своё Антон.
– Привыкайте. Я теперь всегда такой, – буркнул я в ответ.
– Всегда? А-ха-ха. Прямо уж-таки всегда? – не унимался Даниэль.
– Просто раньше он был мужчиной, а теперь – марионетка! – ехидно заявил француз Алексис.
От слов Алексиса я растерялся и больше не нашёлся, что ответить. Потом много думал. Мои некоторые внешние перемены в стиле одежды, конечно, не на пустом месте случились. В этом Алексис был прав. Только почему сразу марионетка? Шутка шуткой, но его мачистское замечание меня задело. Почему, если женщина влияет на мужчину, пусть даже в том направлении, которое ему нравится, другими это видится, как податливость и слабость? Стоит ли быть таким несгибаемым, монолитным мачо? “Я с пяти лет джинсы в носки заправляю, ясна?!? И футболка эта не жёванная, а любимая!! Чё пристала-то??” Думаю, это очень близорукая позиция. В этом плане мне очень запомнилась сцена из фильма с Джеком Николсоном “Лучше не бывает” о писателе, который страдал обсессивно-компульсивным расстройством. Герой Николсона сидел в ресторане с девушкой, в которую был влюблён. Чтобы удержать свою спутницу, он отважился заявить, что сделает ей комплимент. Поскольку он был малообщителен и из-за своих страхов паталогически замкнут в себе, комплимент ему давался с большим трудом. Он долго мямлил про докторов, ненависть к таблеткам и какие-то перемены в своем поведении, что окончательно сбил с толку, как девушку, так и зрителя. Наконец, чтобы прояснить свои слова, он набрал воздуху и произнёс коронную фразу: “Благодаря тебе, я хочу стать лучше.” (You make me want to be a better man.) После долгой паузы девушка ответила ему: “Возможно, это самый лучший комплимент, который мне делали в жизни…” Думаю, она была права.

отношения, офис, самокопание

Антон заходит в офис и в негодовании запихивает сотовый в карман.
– Я знаю лучший тест на идиота! – заявляет он во весь голос. – Очевидно, если ты работаешь в “ONO”, ты – законченный идиот!
“ONO” – это интернет-провайдер, один из двух на всю Барселону, предлагающий подключение по оптоволокну. Остальные до сих пор работают через доисторический ADSL (кое в чём консул был прав). Хотя сотрудники испанских компаний связи вообще интеллектом не блещут, Антону особо везёт:
– Представляете, – рассказывает он, – прошу я ONO подключить меня на новой квартире. Они спрашивают адрес, я говорю площадь Х, дом Y, квартира такая-то, все дела. Они мне: “хорошо, приедем”. Жду я, значит, неделю. Не выдерживаю, звоню. Говорят: “а мы приезжали, там никого не было”. Я спрашиваю, куда они приезжали. Они мне: “проспект Х…” Я им говорю, какой ещё проспект Х, если я вам говорил, что площадь Х. Проспект с таким именем тоже существует, но он совсем в другом конце города. Они извиняются, говорят, хорошо, приедем в следующий раз на площадь. Опять жду неделю… Опять никого. Звоню. “А мы приезжали, в кавартире никого не было” Куда приезжали, спрашиваю. “На проспект…” Я им: “Запишите уже раз и навсегда! Поправьте в вашей дурацкой базе! Я живу на ПЛОЩАДИ Х!” Мне говорят, что записали. Спрашиваю, точно записали? Мне отвечают, что абсолютно точно. В следующий, третий, раз опять приезжают на долбанный проспект… Я еле сдерживаюсь, чтобы не нагрубить, объясняю, куда уже, наконец, надо ехать. Они опять “записывают” правильный адрес. И ОПЯТЬ ПРИЕЗЖАЮТ НЕ ТУДА! Я уж думаю, может, они мой испанский не понимают. Прошу девушку, аргентинку, поговорить с ними. Она им по-доброму так, по-аргентински, разжёвывает, что проспект, блядь – это ваще другое место, что ехать надо на ПЛОЩАДЬ Х, а не в какую-то хрен пойми жопу. Они послушно соглашаются, что в жопе делать нечего, обещают туда больше ни ногой. И что бы вы думали? Эти дебилы в ПЯТЫЙ раз едут не туда! На этом моё терпение заканчивается… Подключаться к ONO мне совсем не хочется.

испанцы, офис, связь

На утренней планёрке Антон радостно заявил:
– Девушки, поздравляю, вас с правом голосовать!
Наши сотрудницы из трёх стран – Польша, Франция, Испания – Кася, Флори, Эмма зависли в недоумении:
– В смысле?
Оказывается, о международном празднике 8-го марта они почти и не слышали.
– В России сегодня женский день! – пояснил я.
– В этот день в 1908 году в Америке был митинг, где социал-демократки требовали сокращение рабочего дня и избирательного права! – добавил Антон.
– Раз сегодня такой день, – сказала Эмма, – я пошла домой!
– Нет-нет! Вы меня не поняли! – спохватился Антон. – Это день равных прав женщин и мужчин! Так что, если работаем, то работаем все!
Девушки потускнели. Праздник для них стал как-то сразу менее привлекательным.
Если говорить серьезно, то несколько жаль, что первоначальный смысл такого достойного праздника несколько затёрся. Даже в России о нём мало кто может внятно рассказать. Правоборческий и эманспационный праздник (день женщины-революционерки или деловой, если хотите, женщины) приобрёл противоположные сексистско-патриархальные черты. Мы привыкли, что женщина вроде бы столь же полноправна, как и мужчина, но ведь даже в США (все штаты) женщины, например, начали голосовать только в 1920 году, в России это случилось в 1917 году, в Германии право голосования без перерывов только с 1948-1949 года, во Франции с 1944, и т.д. Испании же одной из первых стоило бы задуматься о популяризации истинного 8 марта. Хотя избирательное право тут и вводили во время республики, позднее фашисты его отменили. Восстановить справедливость удалось только в 1976 году после смерти Франко. И дело не только в избирательном праве. В Испании 70-х, например, женщина не могла подписать никакой контракт без согласия мужа, попутешествовать для рядовой испанки – было несбыточной мечтой, домашнее насилие не воспрещалось законом, а разница в зарплатах с мужчинами (да и другие несправедливости) есть до сих пор. Вообще, чем больше я смотрю на историю женщин в испанском обществе, тем больше радуюсь за Россию. Хотя женщина у нас и страдала от навязанного бремени домохозяйки, русскому мужчине в отличие от испанских мачо разделять с ней это бремя никогда не было зазорным. Да и путей в жизни у наших женщин было побольше, чем у испанок.

испанцы, офис, праздники, русские, традиции

Кофе-машина – самый капризный и самый счастливый агрегат на свете. Все о нём ежедневно заботятся, все его лелеют.
Прихожу с утречка пораньше на работу. Первый в офисе. Тык на кнопку.
“НАСЫПЬ В МЕНЯ ЗЁРЕН” – мигает красным глазом серый слуга. Вот, обжора, думаю, а без зёрен никак? Выполняю его пожелание. Тыкаю опять.
“ПОЧИСТИ МЕНЯ” – другим глазом мигает агрегат. Засранец, думаю, какой. Почисти… надо же! Скриплю зубами. Выгребаю из него брикетики кофейных отходов. В процессе чистки выясняется, что поддон с грязной водой тоже полон. Осторожно, стараясь не расплескать мутную жижу, несу поддон в ванную. Выливаю в раковину. Тщательно его промываю. Вот и добрались до кофе…
“НАЛЕЙ ВОДЫ!” – нагло заявляет машина. Стиралка бы ныла – хрен с ней, постираю в другой раз. Чайник грязноват – обойдусь без чая. А кофе – это уже серьезно. Без 30 мл бурой массы сложно въехать в утро. Агрегат продолжает настырно мигать. Заливаю ему воды по кромку. Пусть подавится.
“НАЛЕЙ ВОДЫ. НАЛЕЙ ВОДЫ. НЕ ДАМ ДОЗУ.” Мало??? Но больше некуда! “НАЛЕЙ” – не унимается шантажист. Разбираюсь, в чём дело. Оказывается, перестарался. Надо слить немного. Наконец, НАКОНЕЦ, после десятиминутных мыканий получаю мой непосильным трудом добытый кофе. Машина, похрюкивая, выдаёт мне чашечку эспрессо. Именно в этот момент, ни раньше ни позже, на кухню заскакивает Алексис.
– Во! Кофейка тяпнуть сейчас будет в самый раз…
И за пять секунд получает свою халявную порцию.

быт, офис

– Пойдём в “ми амор”? – обращается болгарин Эмил к итальянцу Даниэлю.
Я отрываюсь от монитора.
– “Ми амор”? – спрашиваю удивлённо.
– Ага, кафе тут неподалёку. “Casp 45”. Мы там частенько обедаем, – улыбаясь, поясняет Даниэль. – Там самая ласковая официантка во всей Барселоне. Она зовёт меня “ми амор”, Антона “кариньо”, а Эмиля “нене”…
– Меня она тоже иногда зовёт “ми амор”! – восклицает Эмил.
– Не может быть! – театрально возмущается Даниэль. – Я думал, “ми амор” – это только для меня! Тебя тоже? Нет-нет! Я этого не переживу…
В порыве “отчаяния” он хватается за голову. Мотает ей из стороны в сторону.
– Но она точно только в сотрудников нашей компании влюблена, – наконец, говорит итальянец. – Она только с нами так ласкова.
– Вот в этом можешь не сомневаться! – широко улыбаясь, соглашается Эмил.

болгары, испанский, испанцы, итальянцы, кафе, офис