(продолжение; начало здесь)
– Я не хочу говорить, насколько хорошо или плохо было, – сказал Антонио. – Не хочу никого хулить или оправдывать. Просто отмечаю, что к истории осторожней нужно относиться, не воспринимать всё на веру, что в фильмах показывают.
Я ответил, что и не верю, и, включив поворотник, приготовился к очередному манёвру. Услышанное я стараюсь проверять. Проверил потом я и историю Антонио в Википедии.
– С одной стороны, при Франко много репрессий и угнетения свобод было, с другой – случилось ведь “испанское экономическое чудо”, – всё более оживлённо говорил Антонио. – В 50-х годах Испания вышла на уровень развитой европейской страны, а до этого была одной из беднейших в Европе. Кроме того, Франко постепенно ослаблял хват, расширял права граждан, принимал конституционные законы, словом готовил её к демократии. Он даже принял решение, что после своей смерти, главой государства будет нынешний король Хуан Карлос I… Всё это чуть не сорвалось, когда каудильо заболел, и на его место “временно” пришёл неофранкистский адмирал Карреро Бланко. ЭТА взяла на себя грязную работу и в обмен на обещание о получении независимости взорвала опасного заместителя… АЙ! ОСТОРОЖНО! (¡Cuidado!) СЕЙЧАС ТЮКНЕТ ТЕБЯ! (¡Te va a dar!)
Я так увлёкся историей моего учителя, что проглядел, как сзади на повороте, ко мне резко подлетел грузовичок. Антонио чуть крутанул руль в моих руках и поддал газу своей педалью. Мы отдалились от психа на безопасное расстояние.
– Эти грузовики несутся и совсем не держат дистанцию! – воскликнул я.
– Да, с ними нужно поосторожней, – подтвердил Антонио.
– И повороты половина народа не показывает!
– Не показывает… да ещё обгоняет, где не положено. И приоритеты не соблюдают.
Историю временно пришлось отложить, и я целиком сосредоточился на дороге.

вождение, испанский, испанцы, история, улица

– Я не знаю, что там рассказывают про Испанию в “Cuéntame”, – говорил Антонио, – я этот сериал не видел, но учти, что с историей нашей страны не всё так просто. Зачастую её показывают под углом, наиболее выгодным для правящей партии.
Я соглашался с ним, а сам следил за дорогой. Это был уже десятый час моей практики по вождению. По часу в день. Теоретический экзамен был благополучно сдан в июне. Я уверенно переключал скорости и худо-бедно лавировал в оживлённом городском трафике. Я водил машину, как по крупным артериям Барселоны – Диагонали, Араго, проспекту Сан Хуан, Марине, Гран Бие – так и по мелким однонаправленным “капиллярам” в Побле Сек и Зона Франка. Я неплохо ориентировался на светофорах (semaforos), но пока мне ещё сложно было на перекрёстках без регулировки и на площадях с кольцевым движением (glorietas). Поначалу Антонио озвучивал для меня каждый шаг, но сейчас пояснять было почти не надо – я стал более или менее самостоятельным. Говорить, однако, мой учитель привык на протяжении всего урока, поэтому разговор как-то само собой вышел за пределы автомобильной темы.
– Во время Республики тут чёрти-что творилось. Руководители и законы менялись каждый день, постоянно какие-то реформы – никакой стабильности. Вот и нашлись “чёрные” партии, которые взялись покончить с этим радикально – поставить одного правителя, каудильо, который навёл бы в стране порядок…
Я только кивал, да вставлял короткие комментарии. Слушать историю на испанском, да при этом следить за дорогой было адски сложно. Не говоря уже о полноценной беседе. Водительские рефлексы, такие как заглядывание в зеркала, переключения скоростей, отслеживание знаков, всё ещё не осели у меня в подсознании. Они требовали от меня полнейшей собранности и внимания.
– Когда думали, кого из генералов взять на роль вождя, выбрали Франко, – продолжал Антонио. – Он отличился по войне в Марокко, сделал там карьеру…
Антонио не каталонец, кажется, откуда-то из Кастилии, поэтому рассуждать о диктаторе мог спокойно и даже слегка отстранённо. Слушать его было интересно, хотя моё внимание и заметно рассеивалось по сторонам… (продолжение завтра)

вождение, испанский, испанцы, история, улица

– А в Манресе красиво? – спрашиваю я Эмму.
– Ну, красиво-красиво это не в Манресе… – отвечает Эмма. – Манреса, Сабадель, Тарраса – когда-то в прошлом всё это были мелкие деревушки вокруг Барселоны. Потом они разрастались и разрастались. И вот превратились в эдакие бетонные пригородные уродцы…
Мы едем на машине и, словно иллюстрация к её словам, из-за горизонта выплывают совдепоподобные одноликие многоэтажки. При всём при том серые, словно их сляпали на скорую руку и забыли покрасить.
– Обделаться какая красотища! – замечает Эмма. – Франко недолюбливал Каталонию. Ляпали как получится, лишь бы поскорее расселить народ…
Мы приближаемся к Манресе, и я готовлюсь к худшему. На подъезде к городку действительно ничего особенного, но внутри… узкие средневековоподобные улочки, дома и мосты из камня, огромная церковь на холме. Всё такое старинное, странное, аутентичное. Барселона – большой, современный мегаполис. Даже в Старом городе там полно туристов, везде налёт современности. А тут, жизнь застыла давным давно. Попадаешь сюда и будто перемещаешься во времени. Не издалека, с шоссе, думается мне, изнанку региона нужно смотреть, а в самой вблизи – чуть ли не под лупой.

загород, история

Начинающих изучать испанский язык ожидает небольшой конфуз. Нерадивые испанцы порой втыкают восклицательный знак каплей в землю, да и вопросительный знак у них порой на точке не держится. Оказывается, такую фиготень с интонационными знаками придумала Королевская Испанская Академия. В 1754 году она опубликована вторую редакцию “Орфографии Королевской Академии”, где рекомендовалось использовать специальные символы для обозначения начала вопросительных и восклицательных фраз. Нововедение впаривалось тяжело и муторно в течение целого столетия. Даже в девятнадцатом веке порой всё ещё публиковали безграмотных авторов, явно не знакомых с революционной Второй редакцией.
Как поясняется в правилах, в испанском, в отличие от английского, нет специального порядка слов в вопросительных предложениях. Чтобы испанский народ с самого начала фраз чётко знал, где с него спрашивают, а где ему восклицают, границы интонационных фраз чётко выделяются. Причем, фразы не обязаны быть целыми предложениями. Например:
* Pablo, ¿adónde vas? – Пабло, ¿куда ты ломанулся?
* Estoy cansado, ¿y tu? – Я запарился, ¿а ты?
* Sin embargo, ¡tengo frío! – В натуре, ¡я уже весь заебунел!
Забавно, что если поставить Пабло в конец предложения, то ему следует не высовываться из вопросительных рамок:
* ¿Adónde vas, Pablo? – ¿Ну и куда ты ломанулся, Пабло?
Можно также комбинировать вопросительную и восклицательную интонацию:
* ¿Como lo hace! – ¿И как это ей удаётся! (скептический тон)
* ¡Me quieres? – ¡Ты ваще меня любишь? (недоверие)
* ¡¿Qué viste?! – ¡¿Чё ты там увидел-то?!
* ¿¡Qué estás diciendo!? – ¿¡Да ладно!?
Чудовищно выразительно смотрятся усиления:
¡¡¡Idiota!!! – ¡¡¡Полоумец!!!
Некоторые испаноязычные авторы опускают перевёрнутый вопросительный знак в коротких очевидных вопросах типа: “Quién viene?” (Кого ждём?). Рекомендаций Королевской Академии также придерживаются в галегском и баскском, а вот в каталанском перевёртышей не очень жалуют. Впрочем, и в испанском народ порой отказывается правильно выделять интонации. Причём не только молодёжь в чатах, но и маститые авторы, такие как, например, нобелевский лауэреат Пабло Неруда. Я его, надо сказать, не понимаю. Мне испанские перевёртыши видятся очень изысканной языковой своеобразинкой.

испанский, история, язык

– Везёт ведь коренным каталонцам, – мечтательно говорит Энрике. – Вот представь, достался тебе в наследство лет пятьдесят так назад одноэтажный домик в каком-нибудь захолустье типа Монтгат. Вроде бы ни то, ни сё. Но Барселона разрасталась. Занюханный Монтгат превратился в аккуратненький пригород, можно сказать курорт, с хорошим сообщением с центром каталонской столицы. И вот смотри – местная площадь Каталонии. Хозяйка достроила четыре этажа на свою халупу на углу площади. На каждом этаже по три квартиры. Отделала она всё по высшему классу и загнала каждую по 400 тысяч евро. И подобными квартирами весь интернет пестреет… Эх, чего бы моим предкам тут не родиться? И угораздило же их быть андалусами-иммигрантами!

бизнес, история, каталонцы

Недавно журнал National Geographic объявил Барселону самым лучшим пляжным городом мира. Но ещё до 1992 года про Барселону говорили, что она “повернулась спиной” к морю. Большая часть барселонского побережья была застроена фабриками, проход к воде был обложен промышленными зонами. По-настоящему работал только пляж Барселонета, да еще южнее по побережью ютился небольшой Сан Себастьян. Вместе они составляли только километр полезного для отдыха побережья. В 1992 году к летним олимпийским играм промышленные здания на берегу посносили к чертям и сразу за портом Олимпик, нашлёпали пять новых пляжей: Нова Икáрия, Богатель, Марбелья, Нова Марбелья и Йевант. Так прибавилось ещё 4 километра песчаной радости. На пляжах сейчас есть все необходимые сервисы: спасательная служба, первая помощь, туалеты, полиция, информация. Пляжный сезон обычно начинается в июне, а заканчивается в конце сентября, сразу после фестиваля Мерсе. Лично мне городских пляжей хватает сполна. Мои любимые ‒ Сан Себастьян и Богатель. Они почище самых центральных ‒ Барселонеты и Нова Икария, умеренно заполнены и расположены не слишком далеко. Пляжи Коста Бравы, севернее Барселоны, конечно, намного лучше, но ехать ‒ туда целое событие. Потому Барселону и сочли самым пляжным городом мира, что море теперь в удобной досягаемости ‒ заскочил на пляж между делом и опять нырнул в бурлящую культурную жизнь города.

история, пляж

‒ У меня по пути от дома до работы есть престранный магазин. Как ни прохожу мимо, смех разбирает, ‒ рассказывает мой коллега итальянец Даниэль. ‒ На нём предревняя вывеска “Всё до 60 центов и больше”. Как и это и больше? И 20 евро? И 500? И 10000? Да что там, даже машина в эту мега-формулу попадает!
Даниэля слышит каталонец Хосе, смёется вместе с остальными.
‒ А я знаю, откуда это пошло, ‒ говорит.
Оказывается ещё лет 15 назад в Барселоне стали появляться дешевые пакистанские и китайские магазины со всякой мелочёвкой, типа пластиковых тарелок. Стоило там всё по 100 песет. Потом цены стали расти и что-то уже стоило 200 песет, что-то 300. Торговцы, не мучаясь, приписали “до 100 песет И БОЛЬШЕ”. Потом образовался Евросоюз, Испания перешла на евро, а владельцы магазинов чисто механически конвертировали сумму на вывесках. Так и превратились круглые 100 песет в непонятные “60 центов и больше”.

история, офис, улица

Брели мы как-то ночью с австралийкой Мелиссой и еще несколькими экспатами по Виа Лаетане, улице между районами Готик и Эль Борн. На площади Рамона Беренгера III Мелисса вдруг остановилась и указала на конный монумент графа.
‒ Я знаю, как умер этот мужик, ‒ заявила австралийка.
‒ Да ну?
‒ По античным скульптурным традициям, если у коня поднята одна нога, то всадник умер от ранений в бою. Когда две подняты, то значит он прямо в бою скончался. Если все ноги на земле, значит всадник умер естественной смертью.
Я посмотрел на монумент. В ночи, на фоне подсвеченной римской стены 4 века до н.э. и часовни Святой Агаты, конь поднимал одну ногу, однако в красивую античную традицию верилось с трудом. Мелисса сказала, что она тоже вначале не верила, но потом порылась в интернете и нашла тому подтверждение. Я вот тоже порылся. Русские источники как один талдычат, что Мелисса права. Однако, упоминание вездесущих “британских учёных” без нормальной ссылки на источник в одной статье меня насторожило. Англоговорящие авторы разобрали вопрос подробнее и опровергли вату: 1, 2, 3, 4. “Традиция” слишком часто нарушается в известных монументах, чтобы быть универсальной. Что, впрочем, не мешает авторам туристических брошюрок вовсю на неё ссылаться.

история, монументы, традиции, туризм, улица

Барселона далеко не всегда была такой безопасной, как сейчас. В 80-х криминал процветал не только в России. Микрорайон Ла Мина, неподалёку от нышнего гипермаркета Диагональ Мар на востоке Барселоны, обладал исключительно дурной славой. Там свирепствовали банды цыган. Забредёшь в Ла Мину и надейся только на чудо. Марк, мой коллега, будучи ещё ребёнком играл в футбол. Когда они ездили командой в Ла Мину, приходилось договариваться с цыганскими баронами и особым образом метить машины, чтобы их не трогали. Бандиты ходили на футбол, любили они и другие культурные мероприятия, и с ними можно было договориться.
Олимпиада 1992 года преобразила город. Барселону переоформили, появилось много туристов, потекли деньги. Улучшились условия жизни, подорожало жильё. Алкаши, наркоманы и бандиты попродавали квартиры в приморской Ла Мине и переехали в более удалённые районы.
– Недавно собрался кое-какие бумаги сделать, – рассказывает Марк, – приезжаю по адресу, смотрю – Рамбла де Ла Мина. Боже ж, ты мой! Так бы и не узнал. Новостройки, улицы чистые, народ приличный. Приятно, чёрт возьми…

история, криминал, районы, улица

Недавно смотрел фильм “Барселона”. Режиссёр Вит Стиллман. Действие фильма происходит в начале восьмидесятых в Шанхае… Шучу, в Барселоне, конечно. Конец холодной войны. По Европе витают антиглобалистские настроения. В клубах танцуют диско. Иностранцев ещё совсем мало, а потому к ним повышенный интерес. Барселона старенькая, обшарпанная, но хорошо узнаваемая.

Главный герой – американский служащий барселонского филиала штатовской корпорации. Затюканный, замороченный, какой-то нетипичный американец. К нему “на пару дней” приезжает кузен, куда более простой парень из ВМС США. Вместе они шатаются по Барселоне, знакомятся с испанками, но главное – много говорят, как между собой, так и с местными. Диалоги местами шикарные (слушайте в оригинале!), а-ля “Залечь на дно в Брюгге”. Изысканный юмор с серьезными лицами. Множество дискуссий о природе женской красоты, мировой политике американцев, о столкновении культур, свободе отношений. Героини в фильме тоже не простые, они – женщины-хищники, а мужчины здесь жертвы. В фильме показаны типичные барселонские квартирки, бары, больницы; события – ночь на Сан Хуан, коррефок.

В ответ на низковатый рейтинг на IMDB рецензоры в голос заявляют, что фильм чрезвычайно недооценен. Примечательно, что режиссёр сам американец, в 80-х жил в Барселоне, и жена у него испанка.

история, фильмы