– Знаю, ты, как всегда, выберешь простой салат с тунцом, а остальным я, пожалуй, приготовлю… huebos estrellados (“разбитые яйца”), – говорит мне Паола.
– Что ещё за “разбитые яйца”? – спрашиваю.
– Типичное мадридское блюдо. Его даже подают в знаменитом ресторане “Casa Lucio”, куда порой захаживает Хуан Карлос Первый. Как увидишь, так сразу расхочешь свой скучный салат!
Я заинтригованный наблюдаю за приготовлением чудо-блюда. Паола нарезает картошку крупными кружками, жарит её на сковороде, сверху разбивает яйцо. Получается эдакая глазунья на картошке. Я терпеливо жду каких-нибудь хитрых пассов или редких ингридиетов, которые превратят обыкновенную картошку с глазуньей в королевское мадридское блюдо. Но чуда не происходит, Паола ничего больше делать не собирается.
– И это знаменитое мадридское блюдо??
– Ну да, как есть. Можно ещё сверху хамон положить, вкуснотища! (ricisimo)
Какое-то время медитирую на шипящую на сковороде картошку и выпуклый глаз “разбитого яйца”. Думаю, что не перестаю удивляться этой европейской кухне. Даже самое простейшее блюдо умеют подать как нечто выдающееся.
– Да уж, салат-то мой простой, – говорю, – а твои “разбитые яйца” не иначе как золотые, потому что ничего сложного я в этом блюде не вижу. Как его вообще можно приготовить плохо?
Паола смеётся.
– Напрасно ты! Картошка должна быть очень мягкой, чуть-чуть приготовленной, не сухой, не пережаренной. Тут тоже навык нужен. А кроме того, чем тебя смущает простота? В ней и вся прелесть. Вот знаешь, например, рис по-кубински (arroz a la cubana)? По нему тут все с ума сходят. Но, если приглядеться, это лишь рис, сверху томатный соус и яйцо. Никаких вычурностей и изысков!

еда, кухня, эквадорцы

Cuitadella (исп. крепость) – это такой чумовой вечнозелёный барселонский парк, кто не в курсе. Располагается он рядом с Триумфальной аркой, в конце проспекта Сан Хуан в пятнадцати минутах от моря. Сейчас, лютой барселонской зимой, плюс десять по Цельсию, парк уныл и пустоват, но летом он пышет свободой и праздным весельем. Всё это в него вдыхают люди, свободные и довольные жизнью. Мне нравится валяться в Сьтаделье с ноутом или ебуком на траве, наблюдать за шумными компаниями студентов, чинными семейками из какой-нибудь Швейцарии, жонглёрами из Ганы, бразильцами-капоейристами, пожилыми каталонцами с собачками, и другой барселонской публикой. Я пытаюсь проникнуть в их мысли, понять желания. Однако это всё равно не то же самое, что услышать чужую точку зрения на знакомую реальность.
– Пошла я как-то раз в Сьютаделью, – расказывает Нурия. – На улице стояла жара, поэтому оделась я очень по-летнему. Зелёное, коротенькое платьице с большим декольте, босоножки. Нашла солнечную лужайку, разглеглась на травке, книжку раскрыла. Но на жаре почитать не вышло, разомлела я, потянуло меня в сон. Отключилась мгновенно. Не знаю, сколько я так пролежала, но очнулась, знаешь, с каким-то нехорошим чувством. То ли с неловкостью, то ли с тревогой, то ли со страхом… Подняла я голову и упёрлась в немигающий взгляд плешивого мужичка неподалёку. Он беззастенчиво рассматривал мои оголённые ноги. “¡Puto, mirón!” (Глядун, херов!) – подумала я и поджала под себя ноги. Когда я приподнялась, то увидела с другой стороны ещё одного, помоложе. Этот терзал глазами мою грудь и отворачиваться явно не собирался. Я спешно прикрыла декольте книжкой, осмотрелась в поисках нормальных людей, но обнаружила ещё двух глядунов – одного усатого на скамейке, он поверх газеты пялился на мою спину, и патлатого на тропинке, который, как шёл так и замер. Тут я серьезно пожалела, что мне не семьдесят пять или что я не вешу под сто. Но, знаешь, только на мгновение… пока на тропинке ни появилась девушка, даже помладше меня, но вся какая-то нескладная, с мясистым носом и оттопыренными ушками. Так мои глядуны на неё вообще не позарились. Я подумала, чёрт с ними с этими извращенцами, может, их внимание и не плохой знак. Но лужайку я всё-таки сменила!

парки, улица

Если бы мне в советском детстве сказали, что в тридцать один год я буду рыскать по барселонским барам в надежде посмотреть “Королевский кубок” Барсы, я бы подумал, что меня с кем-то путают. С кем-то более чернявым, загорелым и, не исключено даже, кучерявым. С кем-то, кто по-русски знает только “привет” и “эспасибо”. Для кого слово “болеть” с детства вызывает шторм ярких воспоминаний, а не ассоциируется исключительно с градусником и соплями. Но вот, на дворе 2012 год, 25 января, и я слоняюсь по улицам Сан Жерваси, одного из немногих райончиков в столице Каталонии, где благодаря обилию каталанской речи по праву ощущаешь себя микробом в пышном теле чужеродного организма. На дзюдо в этот день зал пустеет. Даже матёрые дзюдоки жертвуют тренировкой ради второго “Королевского кубка” между Барсой и Реал Мадридом, на этот раз у нас, в “Камп Ноу”, а значит более ответственного. Дзюдо в этот выдающийся день занимаются только явные пофутболофигисты, но даже эти могут выдать подробные сведения о матче.
– Мы собираемся в бар, смотреть Барсу, – сообщает мне Паола. – Ты как?
После восьмичасового рабочего дня и двух тренировок с семью спаррингами мне, признаться, только и мечтается, что шататься с мокрым кимоно за плечом по улицам и толкаться в душных барах. Но я знаю, что для Паолы это важно, и кроме того, предвижу материал для заметки. Перенастраиваю себя и отвечаю положительно.
– Мы бы и дома посмотрели, – поясняет Паола, – но матч транслируют только на платном Canal+, который у нас не подключен.
Далеко идти времени нет, поэтому пробуем бар за углом. Бар минималистично оформленный, с огромным плазменным экраном на стене. Матч уже в самом разгаре. На зелёном фоне экрана отмечаются броуновские движения белых и бордово-синих точек. Но дверь в бар заперта. Помещение забито хуже московского метро в час пик.
– Карамба! Быстро в баскский ресторан, он рядом! – восклицает Паола.
У басков несколько экранов. Но от этого не лучше. Люди толпятся в проходе в надежде поглазеть на неугомонные бордово-синие точки в Камп Ноу.
– Столик? Исключено! (¡Impossible!) – улыбаясь нашей наивности, заявляет официант. – У нас уже с девяти всё под заявязку!
В итальянском ресторанчике напротив тоже полно болельщиков. Бежим в четвёртое место. Удача! Бар пуст. Но бармен на входе печально кивает головой.
– No tenemos Canal+, lo siento, chicos (У нас нету Canal+, звиняйте, ребята).
Тут я осознаю, что футбола в этот вечер на меня хватит. Предполагается ведь, что Меси и компания должны бегать, не я? Сообщаю, что иду домой. Девчонки, однако, боевые, решают толкаться в баскском ресторане. Дома я на всякий случай гуглю возможность просмотра канала плюс по интернету. Пишут, что можно, но просят 14 евро в месяц…

барса, бары, улица, футбол, цены, эквадорцы

Эквадорка Сандра с её каталонским мужем Энрике пошли в “Меркадону”. Обыкновенный супермаркет с продуктами и разной хозяйственной мелочовкой. Энрике завис у холодильника с сырами, а Сандра прошла подальше, посмотреть, что такого предлагают в этой хвалёной Испании. То был один из её первых визитов в большой барселонский продуктовый после переезда из Эквадора.
– Энрике, Энрике!! Смотри!! Мои любимые пиздочки! (chochos) – вдруг закричала Сандра на весь магазин.
Если бы среди в генеологии её мужа случались хамелеоны, он бы пожалуй весь пожелтел, оквадратился и даже одырявился, лишь бы слиться с куском сыра в своей руке. Однако, похвастаться полезными смешанными браками своих предков Энрике не мог, поэтому он только весь ужался и, к своему стыду, неосознанно даже сделал шаг в сторону от жены.
– Кариньо, слышишь? Пиздочки!! Прямо какие я люблю! Литровая банка!!
Сандра была так восхищена своей находкой, что совсем не обращала внимание на других покупателей вокруг. Пожилая сеньора в полиэтиленовой перчатке у ящика с яблоками, немолодая пара с ребёнком, в трёх шагах от эквадорки, грузчик-латинос с тележкой с винами в конце корридора, и ещё несколько глаз с любопытством уставились на восторженную громкоголосую покупательницу.
– Любовь моя, я возьму баночку? Энрике!! Уже сто лет пиздочек (chochos) не ела. Уу-у-у…. жёлтенькие мои!..
На её возгласы из-за прилавка выглянуло ещё две заинтересованные головы. Неподалёку кто-то истерично захихикал. Сандра в растерянности огляделась, пожала плечами и взяла банку в руки. Было явно, вот-вот и она выдаст что-нибудь ещё, поэтому Энрике, упорно делающий непричастный вид, но поглядывающий на жену исподтишка, вдруг встрепенулся и в три прыжка подскочил к супруге.
– Кариньо, пи-и-и… – начала было Сандра, но ладонь мужа запечатала ей рот.
– Тш-ш-ш-ш! Тш-ш-ш-ш! – прошипел Энрике жене на ухо. – Какие еще “пиздочки” (chochos)! Умоляю, радость моя… тут это зовётся “люпинами”! Запомни, кариньо, “люпины” (altramuces)!

еда, испанский, магазины, эквадорцы, язык

Стоим на перекрёстке в Грасия, барселонском райончике, славящимся огромным количеством баров и ресторанчиков. Поскольку он немного вдалеке от моря, над проспектом Диагональ, туристов здесь поменьше, чем в Эль Борн или Готике, места более аутентичные, качество обслуживания получше. Cюда захаживают и местные.
– В “Del teatro” хорошее вино, – рассказывает мне Антон, – потому что хозяин любит вина и закупает только хорошие.
Я смотрю на “Del teatro” и сразу вижу – Антон прав, вина здесь хорошие. Да что там, даже смотреть никуда не надо. Хорошесть вин чувствуется уже на расстоянии. Мне даже становится стыдно за некоторых – как тут вообще можно ошибиться?
– А в баре напротив делают хороший мохито, – продолжает Антон, – зато вино там одно и дрянное.
Странное дело, дрянное вино и хороший мохито возникают в моём сознании ещё до озвучивания их Антоном и они прочно ассоцирируются у меня с баром напротив. Я чувствую, как у меня во лбу открывается особая винно-мохитовая чакра. Думаю, что некоторым в срочном порядке стоит развить свои чакры. Ведь кто-то же давится плохим мохито в других местах и по глупости травится дрянным вином в мохитовом баре.
– Чуть дальше по улице есть бар с хорошим капериньо, а в баре на улице напротив есть бар с хорошим чешским пивом.
Под воздействием Антона, по всему моему телу начинают выпукливаться специфические чакры, отвечающие за чутьё на тот или иной коктель или напиток: капериньо, пиво, мохито, кава, космополитан. Пространство вокруг меня наполняется запахами, цветами, названиями. Я пропускаю через себя невидимые алкоинформационные потоки, пронизывающие Грасию, делающие её загадочной, особенной и неповторимой в своём многообразии мест и ощущений, желанной в глубоком практическом познании…

бары, улица, фантазия

Дани сдал на синий пояс, а Эду на коричневый. Джудоки выстраиваются в очередь, поздравить ребят с обновками. Подходит первый, итальянец Марко, и вместо того, чтобы пожать Дани руку или вообще как-нибудь цивилизованно выразить свою радость, он берёт Дани одной рукой за ворот, другой под локоть, резко прокручивается и перекидывает новоиспечённого синего пояса через себя. Хлоп о татами! Дани поднимается, потрёпанный такой, но довольный. Он благодарно обнимает своего “обидчика”. Марко переходит к Эду и таким же брутальным образом швыряет второго каталонца о мат. По всей видимости, удары о землю, которые принимают на себя Дани и Эду, не такие уж безобидные. Наверное, что-то смещается в их головах, сотрясается какой-нибудь центр, отвечающий за адекватное восприятия реальности, поскольку Эду тоже безумно радуется тому, что Марко его бросил. Поднявшись, Эду крепко обнимает Марко, “Грасиас, мачо!”, и итальянец уходит в сторону не отомщённый. Сторонний наблюдатель может подумать, что это такая итальянская традиция – в качестве поздравления швырять людей о землю, но куда там – каталонец Чави тоже расправляется с новоиспечёнными поясами в два ещё более амплитудных броска. Дани и Эду уже пошатываются, но настырно улыбаются, прямо сияют от удовольствия. За Чави следует Бен, Тоно и Хавьер – иппон сео наги, тай-о-тоши, учи-мата, харае-гоши – каждый раз Дани и Эду летают по разному, разнообразно впечатываются в татами. На феромоны благодарности, источаемые жертвами, с первого этажа возносятся чёрные пояса Эдвард, Роже, Марк. Эти-то знают как “поздравить” безупречно. Их математически выверенные броски приводят Дани и Эду в непередаваемый дзюдоистский экстаз. Ребята официально переходят на следующий уровень и им ещё есть куда стремиться!

дзюдо, традиции

18 января мы опаздывали с Антоном с работы на тренировку. Мы, вообще, частенько запаздываем. Особенно я. Под конец рабочего дня у меня обычно просыпается могучее чувство ответственности за общее дело. В последние минуты хочется сделать и то и это, проверить, как там дела у других членов команды. В порыве энтузиазма обычно что-то портится, надо срочно чинить. В итоге выскакиваю из офиса как полоумный, ломлюсь вниз по лестнице, сметая всё и вся на своём пути, бегу до метро, потом до спортзала, впопыхах разминаюсь. Ничего хорошего. Чтобы избежать суеты и упрёков тренера на этот раз, мы решили поехать на такси. На двоих по три евро – не так уже и много.
– И через сколько мы приедем? – интересуюсь я у таксиста. – Семь вечера – поди самый час пик?
Таксист, несмотря на вечер рабочего дня, весёлый, предрасположенный к беседе.
– Да не, ребят, – говорит он. – Минут за десять домчимся. Заторы они часов в пять вечера. Особенно сегодня, знаете, как все ломились. Поскорее спешат домой.
– А что особенно в сегодня?
– Как это, что особенного? Ну вы даётё! Сегодня “Королевский кубок” (Copa del rey), Барса с Реал Мадридом играют.
– Мы как-то по футболу не очень…
– Но вы хоть за Барсу?
Теоретически мы, конечно, за Барсу, но джиу-джитсу нам поважнее футбола.
– Я вот через час заканчиваю смену, – мечтательно говорит таксист. – Машину передаю напарнику, а сам на мопеде домой в Таррагону. Хоть и по холоду и темноте, но с радостью. Дома открою упаковку “Сан Мигеля”, бухнусь на диван, закутаюсь в одеяло, включу телек… красота! Хоть бы Барса выиграла.
– А что, она когда-то проигрывала? – спрашиваю. – Сколько я себя тут помню, постоянно Барса выигрывает.
– Ну как… в прошлом году один раз Реал Мадрид выиграл. Хотя глобальный счёт и в нашу пользу, хе-хе, интрига всё ещё сохраняется!

барса, транспорт, футбол

– Хочешь пользователей Фейсбук с паролями? – спрашивает меня Жозе. – Уступлю штук пятсот по-дешёвке. За день наберёшь фэнов для твоего блога, лайков понаставишь. Даже твоих соотечественников подыщем. Тебе ведь русскоязычных надо?
– Не-не, спасибо, обойдусь без таких фэнов. Я хочу, чтобы ко мне люди сами добавлялилсь, чтобы им и правда мои заметки нравились. А эти… крэкнутые, они ведь потом меня ненавидеть будут. Откуда у тебя, кстати, эти пароли? Как вы их набираете?
– Ну… – говорит Жозе и хитро улыбается. – Не знаю, стоит ли тебе рассказывать. Ты ведь из всего историю сделаешь…
– И что? Будешь прославленным хакером. Тем более, это ведь только для русскоговорящих. Чего тебе бояться?
– Ха-ха! Ладно. Расскажу тебе один трюк. Мы уже выжали с него по-максимому и больше не сработает. Он настолько прост, что даже скучен. В общем, работает он на баге одной из старых версий айфона. Берём ноут с рутером и идём в какую-нибудь людную туристическую зону. Например, на площадь Каталонии. Создаём там открытую Wifi сеть с распротранённым именем. Например, старбаксовским “BTOpenzone-AreaClientes”. Многие уже подключались к сети с этим именем, и она сохранена в настройках их смартфонов. Так вот, некоторые айфоны ловят имя сети в воздухе, никак не проверяют, что это та же самая сеть, к которой они подключались раньше, и автоматом цепляются к двойнику. Сразу после подключения они пытаются залогинится в Фейсбук, Гмэйл и прочее вкусные места. Поскольку весь их трафик проходит через наш ноут, а что Фейсбук, что Гмейл когда-то работали без шифрования, мы с минимальными усилиями отлавливаем их веб-сертификаты и аккуратно складируем их в нашей коллекции. Можно и без бага айфона обойтись… Тупо создаёшь любую открытую Wifi сеть. Людишки жадные до интернета. Сам поди ни раз, сканировал воздух в поисках халявного доступа. Особенно, когда путешествуешь, так радуешься, когда найдешь сеть без пароля. Злорадствуешь, “вот придурки, доступ не ограничили!” На деле эти придурки могут оказаться очень даже опасными людьми…

криминал, технологии, улица

Начинающих изучать испанский язык ожидает небольшой конфуз. Нерадивые испанцы порой втыкают восклицательный знак каплей в землю, да и вопросительный знак у них порой на точке не держится. Оказывается, такую фиготень с интонационными знаками придумала Королевская Испанская Академия. В 1754 году она опубликована вторую редакцию “Орфографии Королевской Академии”, где рекомендовалось использовать специальные символы для обозначения начала вопросительных и восклицательных фраз. Нововедение впаривалось тяжело и муторно в течение целого столетия. Даже в девятнадцатом веке порой всё ещё публиковали безграмотных авторов, явно не знакомых с революционной Второй редакцией.
Как поясняется в правилах, в испанском, в отличие от английского, нет специального порядка слов в вопросительных предложениях. Чтобы испанский народ с самого начала фраз чётко знал, где с него спрашивают, а где ему восклицают, границы интонационных фраз чётко выделяются. Причем, фразы не обязаны быть целыми предложениями. Например:
* Pablo, ¿adónde vas? – Пабло, ¿куда ты ломанулся?
* Estoy cansado, ¿y tu? – Я запарился, ¿а ты?
* Sin embargo, ¡tengo frío! – В натуре, ¡я уже весь заебунел!
Забавно, что если поставить Пабло в конец предложения, то ему следует не высовываться из вопросительных рамок:
* ¿Adónde vas, Pablo? – ¿Ну и куда ты ломанулся, Пабло?
Можно также комбинировать вопросительную и восклицательную интонацию:
* ¿Como lo hace! – ¿И как это ей удаётся! (скептический тон)
* ¡Me quieres? – ¡Ты ваще меня любишь? (недоверие)
* ¡¿Qué viste?! – ¡¿Чё ты там увидел-то?!
* ¿¡Qué estás diciendo!? – ¿¡Да ладно!?
Чудовищно выразительно смотрятся усиления:
¡¡¡Idiota!!! – ¡¡¡Полоумец!!!
Некоторые испаноязычные авторы опускают перевёрнутый вопросительный знак в коротких очевидных вопросах типа: “Quién viene?” (Кого ждём?). Рекомендаций Королевской Академии также придерживаются в галегском и баскском, а вот в каталанском перевёртышей не очень жалуют. Впрочем, и в испанском народ порой отказывается правильно выделять интонации. Причём не только молодёжь в чатах, но и маститые авторы, такие как, например, нобелевский лауэреат Пабло Неруда. Я его, надо сказать, не понимаю. Мне испанские перевёртыши видятся очень изысканной языковой своеобразинкой.

испанский, история, язык