Городишка Сан Бой в получасе от Барселоны вообще довольно скандальное местечко. Вечно кто-то шастает по улицам, что-то кругом происходит – занятие мирным писательством тут явно не принято. Как назло, я этим грехом там как раз и занялся. Заехал навестить друзей, да так получилось, что пришлось ждать, вот и решил воспользоваться моментом в пользу блога. Уселся на террасе, приготовил нетбук и подставил лицо солнцу в ожидании парящих муз в тёплом осеннем воздухе. Однако, музы в тот день были какие-то особо приземлённые. Вначале под балконом долго верещала семья мексиканцев: папа учил сынка играть в какую-то дурь в телефоне. Затем, когда батарея на телефоне села, и семейка умотала восвояси, послышалась гудение минивэна, и кто-то заовопил в громкоговоритель:
– Вилки-ложки! Ножи незатупилки! Налетай-покупай, разбивай свиньи-копилки!
Следом за испанской речью послышалась истошный вой сирены:
УИ-УИ-УИ-УИ-И-И-И!!!!
Такого мега-назойливого желания впарить товар я ещё не встречал.
– Вилки-ложки!! Ножи незатупилки!!
Где бы там ни было, на улице, в метро и особенно дома – непрошенные шумовые загрязнители, особенно в виде продавцов, меня очень раздражают. Я сжимал зубы и кулаки и с трудом сдерживался, как бы не сделать что-нибудь гадкое в ответ.
– Сеньоры и сеньориты! Прошу прощение за моё непрошенное второжение! Хочу предложить вам бумажные салфетки – то, о чём вы только и мечтаете в метро! А может, гибкий карандаш-сопля Хренпоймизачемнужен? Будьте милосердны, купите это говно в тридорога. Это мой единственный заработок. И тот никудышный. Безработица ударила по мне, такому здоровому и сильному детине, тяжёлой кувалдой, а потому я буду ходить тут и зудеть у вас под носом, пока не купите, пока не поделитесь…
Такого в нынешней Барселоне навалом. И чем глубже в кризис, тем чаще.

кризис, транспорт, улица

– В стороны, в стороны, сами летать не хотите, так другим не мешайте! – приговариваю я, протискиваясь сквозь многонациональную толпу туристов.
Вот я приближаюсь к керамической жёлто-зелёной скамье в виде морского змея, впрыгиваю на неё и затем на бортик. По толпе проносится приглушённый вздох. Какой-то японец пытается ухватить меня за шорты, но я стряхиваю его и цепляюсь глазами за горизонт. Верхний край у бортика закруглённый и скользкий, стоять на гладкой керамической поверхности сложно. Расставив руки в стороны, я какие-то секунды балансирую на перилах верхней террасы парка.
– Мужик, не дури! Только не вздумай сейчас прыгать, – по-русски громко возмущается пузатый соотечественник. – Дай хоть камеру приготовить!
Прицелившись, я ныряю всем телом по направлению между пряничными домиками сторожки и администрации. За спиной кто-то испуганно ахает, слышатся щёлкания затворов, а люди внизу в панике бросаются врассыпную. Вначале меня по синусоиде несёт на парадную лестницу вниз, но затем я постепенно выравниваюсь и с шумом ветра в ушах плавно набираю высоту. Домики с белыми крышами, разношёрстная толпа туристов и мозаичная саламандра остаются далеко позади.
Мне хотелось бы вот так воспарить из парка Гуэль. Открытое широкое пространство его верхней терассы, подпираемое сотней колонн, не случайно было сделано с прицелом на город и море. Уходящий за горизонт завораживающий вид дарит ощущение птичьего полёта над Барселоной. Стоять притянутым к земле там невыносимо. Сила фантазии уносит меня вдаль и ввысь. Выступающие объекты на ландшафте города, словно контрольные точки моего небесного маршрута – Саграда Фамилия в окружении тощих кранов, одинокий силуэт Торрэ Агбар, банк Сабадэль, близнецы небоскрёбы – и, наконец, квинтессенция и символ бескрайней свободы – море. С просторной террасы в нашем офисе у меня так не летается. Взгляд утыкается в отель NH напротив, и я тут же мысленно падаю вниз на улицу, где обычно полно таксистов. На перила офисной террасы я не вспрыгиваю, а боязненно через них перелезаю, делаю пару шагов и срываюсь вниз. От кровавых мыслей на офисной террасе кружится голова, но сознание упорно смакует десятки возможных сценариев моего падения. Каждый раз я соскальзываю иначе, по-разному впечатываюсь в асфальт. Иногда свисаюсь с карниза, иногда пытаюсь допрыгнуть до террасы соседнего дома. Я в безмолвном ужасе рисую у себя в голове последствия таких трюков, с замиранием сердца обозреваю каменный колодец между домами. В парке Гуэль всё иначе. Земли сразу под террасой почти не видно. Взгляд заостряется на объектах на горизонте. Толчок – и ты взмываешь в небо. Воздух, словно морская вода, толкает тебя вверх, утонуть и стукнуться о дно в нём невозможно. Стоит только расслабиться, и Барселона поплывёт под тобой во всей своей архитектурной прелести и рукотворной красоте.

места, туризм, улица, фантазия

Думал ли Гауди о том, что его творение будет иметь такой оглушительный успех? Что в его парке, как фотоны в фокусе лупы, будут скапливаться туристы и расслабиться, отдохнуть в таком животрепещущем потоке будет проблематично? Люди непрестанно фотографируют деревья, причудливые колонны, мосты, потолки, стены со всевозможных углов. Десятки тысяч однотипных фотографий каждый день летят в интернет на восхищение друзей и знакомых, лайкятся, притягивают ещё больше разношёрстной радостно-лучезарной публики. На площадях и в аллейках парка много японцев. Прямо из толпы в мою сторону скользит худенькая, молоденькая “куросава” в туфлях на толстенной платформе, в лимонном платьишке и с ультрамариновым национальным зонтиком. На её милом плоском личике царит отрешённая улыбочка Будды. Следом за ней идёт типичный житель заокеанских прерий с надписью “Barcelona Loves Me” на груди. Не густо в парке с испаноговорящими. Зато много русских.
– Пошли-пошли, все к автобусу идём! – словно прапор, командует экскурсовод зазевавшимся россиянам.
– Мами! Мами! – кричит чуть в стороне негритёнок, он дёргает свою приёмную белокожую маму за юбку и указывает пальчиком куда вглубь чащицы.
По истоптанной тропинке гарцует итальянская молодёжь, непомерно громкая и экцентричная. За столиками возле кафе на пикнике расположилась чинная семья афрофранцузов с поразительно угольно-чёрным цветом кожи. Чуть в стороне развлекается и заодно зарабатывает себе на косячок джаз-квартет хиппи.
– Буам, буам, буам-бу-па! – развесёло напевает девушка непонятной национальности и с улыбочкой протягивает шляпу каждому встречному.
Её пение слегка перекликается с группкой типичных испанцев вниз по склону. Они сидят кружком прямо на земле и что-то дружно себе курлыкают под гитару.
Ничего не могу с собой поделать – взгляд мой чаще притягивают гомосапиенсы, чем столбы с завитушками. Колонны, скульптуры – всё это меня восхищает, но ещё больше меня будоражит пестрота бурлящей в своём соку публики.
Парк большой, ходить приходится много. На подошвах моих сандалий пупырышки, явно не продуманные для блужданий по паркам – ступни буквально горят от долгой ходьбы. Только я об этом думаю, как вижу девушку – в её руках туфля, которую она только что сняла с ноги. Пятка у девушки красная и помятая. Девушка ловит мой взгляд, и мы обмениваемся страдальческими улыбками. Передохнув, я бреду к выходу. Уже за территорией парка я обнаруживаю пустую мини-площадь. В центре кранчик с холодной водой. Пустые скамейки. Незамысловатый тихий уголок в сени платанов. Понатыканные по всей площади, они ловят солнце в свои сети, приглушают палящие его лучи. Слышится шелест ветвей и листьев, которые ветерок гонит по плиткам. На площади, устало шёркая сланцами, появляются парень с девушкой. В руках у них по мороженому. Плотно, бочком к бочку, они садятся на каменном парапете, спиной к виду на город. Без разговоров посасывают мороженое.
Следовало окунуться в буйство идей и красок парка Гуэль, в толпы перевозбуждённых туристов, чтобы вновь оценить покой и умиротворение мест менее изысканных, но ничуть не менее ценных. Мест даже более дорогих, если подумать, более интимных, чем кричащий своей необыкновенностью, но оттого такой публичный миллионами обожаемый парк гениального Гауди.

туризм, улица

Август для Барселоны – время особенное. И люблю я его по-особенному. Для барселонцев это время отпусков. В августе в Барселоне особенно жарко и душно, местные такую баньку не выносят, постоянно жалуются (“¡Que calor!”) и норовят умотать куда-нибудь на север. В обычных, не туристических местах народу становится ощутимо меньше. В Барселоне жизнь и так довольно размеренная, а в августе она просто затухает. Только достопримечательности, бары и пляжи кишат неуёмными приезжими. Да ещё в Грасии к середине месяца на неделю вспыхивает алкоактивность – разражается знаменитая “Фиеста де Грасия”. Жители этого райончика сбегают оттуда заранее, иначе целую неделю им не сомкнуть глаз – народ в Грасии балагурит по ночам на протяжении всей фиесты. На август грандиозных планов местным лучше не строить. Закрыты госучереждения, множество фирм, сервисов и мелких магазинчиков – всё не связанное с туризмом. Оставшиеся в городе работают вполсилы, поскольку часть сотрудников обязательно в отъезде, да и жарко, лень, тянет на пляж, а не в офис. Август в Барселоне для меня – это время покоя, медитации и переосмысления. В августе и начале сентября (словно перед “новым учебным годом”), несмотря на покой, у меня случаются важные события и принимаются поворотные решения. Жара меня не беспокоит. Я люблю жару и в августе стараюсь пропотеть и пропитаться Барселоной. Походить по её улицам, помыслить. Я люблю идти по направлению – не в какую-то особую точку, не по какому-то маршруту, а в произвольно выбранную сторону. Сворачивать там, где раньше не сворачивал, забредать туда, где раньше не бывал, рассматривать примелькавшиеся сооружения с непривычных мне точек, усаживаться на лавочки в неизвестных ранее парках. Идти, пока не заболят ступни ног. Вести неспешный диалог с самим собой. Диагональ, Бальмес, Корсеха, Энрике Гранадос, Провенса – казалось бы уже всю левую Эйшамплу исходил, но нет – то там, то сям какие-то балкончики необычные, орнаменты незамеченные ранее. Взгляд скользит по архитектурным завитушкам и словно динамо-машина даёт заряд для вращения шестерёнок мыслей. А вверх по Виа Агусте, вдаль от центра, так там вообще неисследованная территория – шестерёнки в голове похрустывают от удовольствия. Август… пространство покоя и мысли, с городом один на один.

быт, самокопание, улица

Энрике вернулся с Сандрой из Эквадора. Пока они гостили, Сандра поучилась там на права, пользуясь тем, что в Южной Америке намного дешевле.
– Ты не представляешь, какое там движение! – рассказывал Энрике, водитель с десятилетним стажем. – В Барселоне просто всё идеально!..
– Ну как же идеально! – перебил я его. – Вот буквально вчера я ходил на практику по вождению. Подъезжаю к перекрестку, там знак “уступить движение” (исп. ceda). Я снижаю скорость, чтобы убедиться, что никого по сторонам нет. Меня тут же обруливает дрындоцикл и – вжих! – на полной скорости проносится через опасный перекресток. У него просто не было времени посмотреть по сторонам… На следующем перекрестке опять тот же знак. Я опять снижаю скорость, и теперь уже другой дрындоцикл на полной скорости обгоняет меня и проносится через перекресток…
– Фигня! Я тебе говорю, что в Барселоне всё ИДЕАЛЬНО! В Эквадоре ВООБЩЕ никто знаки не соблюдает. Лезут, кто наглей. Если притормозишь на “уступить движение”, можешь застрять там на часы – НИКТО тебя не пропустит. Надо переть в наглую…. И это при том, что у них нет обязательного страхования… Один раз я просто на месте стоял, и один идиот мне в зад впечатался. Потом он объехал и еще орал на меня. Там, чтобы расслабленно водить, на танке нужно ездить. А ты говоришь, Барселона…
– Расскажи ему про автобусы! – вклинилась Сандра.
– Автобусы – вообще отдельная песня, – сказал Энрике. – Каждый раз, когда заходишь в автобус, молишься, чтобы доехать живым.
– Да-да! Я так себе и сказала, – сказала Сандра, – если вернусь живой в Барселону, пойду в церковь. Никогда не ходила, а вот после эквадорских автобусов пойду.
– Ты не представляешь, как они на крутых горных поворотах легковушки обгоняют, – добавил Энрике, – а, если случись авария, то водителя не сыскать. Просто он, когда видит опасность, открывает дверь и заранее выпрыгивает из автобуса. Да-да, отправляет пассажиров в тартарары. Автобусы там то и дело падают, да и легковушки. Вот одна недавно упала в расщелину километр глубиной! Пассажиров из кузова буквально выскребали. Так что ты давай не жалуйся… В Барселоне вождение – сплошное удовольствие. После Эквадора я чувствую себя тут в совершеннейшей, просто райской безопасности.

вождение, испанцы, улица, эквадорцы

Карлито, сын Эммы, нашей бухгалтерши, стоял себе спокойно возле пешеходного перехода и ел мороженое.
Подъехало такси и переехало ему ногу.
Было так больно, что он даже не сразу понял в чём дело. Неловко взмахнув руками, он от неожиданности впечатал мороженым в стекло. Такси притормозило и сдало назад. Из машины выскочил водитель.
– Мальчик, у тебя всё в порядке?
Карлито сморщил лицо и часто задышал.
– Н-н-не знаю… кажется… кажется, да.
– Ну тогда я это, того… поехал?
Карлито, всё также морщась, неуверенно пожал плечами. В тот момент мальчика больше интересовала его нога, чем чужая забота. Таксист, выполнив свой гражданский долг, поспешил удалиться. Через пару минут выяснилось, что идти Карлито не мог. Пальцы ломило так, что хотелось упасть на тротуар и истошно выть. Превозмогая боль, он доковылял до скамейки и созвонился с матерью. Вскоре родители приехали за ним. В больнице выяснилось, что у Карлито буквально раздроблены три пальца и повреждена кость ступни. Срочно сделав мальчику операцию, ему наложили на ногу гипс и прописали постельный режим. На дворе стояло начало июня. Вот-вот закончилась школа. Впереди была свобода от занятий, пляж и игры с друзьями. Вернее, могли бы быть. Вместо этого Карлито сидел дома, иногда его возили на процедуры. Друзья заглядывали в гости, изо дня в день всё более загорелые, но это было так уныло и бессмысленно, как и ковылять на костылях во дворе. Деньги, предназначенные на поездки и увеселения, пошли на лекарства и процедуры. Взять их было не с кого – виновник травмы не оставил и следа. Впрочем, мальчик усвоил: случись подобное ещё, нужно требовать телефон, или хотя бы записывать номер машины.
– Мама, если меня в школе спросят, как я провёл лето, знаешь, что я скажу?
– Что, сынок?
– Это было блядское говно! (исп. ¡Ha sido una puta mierda!)
– Карлито, ну нельзя же так!
– А как ещё, мама? Восхитительное у меня вышло лето…

испанцы, транспорт, улица

Шурик и Маша потерялись где-то в правой Эйшампле. Достав карту, они стали внимательно её рассматривать, пытаясь найти, где они находились сейчас.
– Вам помочь? – вдруг обратился к ним какой-то худощавый мужик на спанглише.
Ребята не отказались. Они объяснили ему, куда им нужно. Мужик деловито покивал чёрной бородкой и стал пространно объяснять – туда и туда, затем повернуть, там будет то-то и то-то, затем туда-то… Ребята переспрашивали его несколько раз, силясь запомнить незнакомый маршрут.
– Давайте так. Я вас туда отведу.
Он уверенно двинулся вперёд, и ребятам ничего не оставалось, как поспешить за ним. Пройдя метров пять, он вдруг резко остановился.
– Так, дальше вы сами. Ну, адьос.
Ребята раскрыли рты от неожиданности.
– Адьос…

испанцы, туризм, улица

Мощно взмахивая руками, я скольжу по воде вдоль верёвки с поплавками, разделяющей дорожки. Раз, два, пуф! Раз, два, пуф! Первые двести метров даются мне с трудом, думаю, ну нет, сегодня я свою тысячу не сделаю, но потом вхожу в ритм. Усталости совсем не чувствуется. Голова в воде, широкий взмах правой рукой, лёгкое вращение телом, взмах левой, лицо наружу, короткие выдох и вдох, и опять лицом в воду. Раз, два, пуф! Раз, два, пуф! Подо мной, как полотно конвейера, скользят плиточки на дне бассейна. Солнце красивыми бирюзовыми бликами пляшет по ним, создавая причудливые живые узоры. В трёх местах на пятидесятиметровой дорожке я заглядываю в окна в помещения спортзала. Расположенные на дне бассейна, они открывают обзоры с потолка холла, тренажёрки и какого-то подсобного помещения. Разглядывая обычную людскую жизнь из-за стекла из воды, я чувствую себя рыбой в аквариуме. Рыбой крупной и неуёмной. Доплыв до конца дорожки, я делаю плавный поворот под водой, мощно отталкиваюсь ногами от стенки бассейна и, не сбавляя ходу, плыву назад. После двадцати пятидесятиметровок тело настолько зацикливается на одних и тех же движениях, что даже останавливаться не хочется. Однако, у меня есть другие планы, чем болтаться целый день под водой. Я цепляюсь за бортик и вытягиваю своё мокрое тело наружу. Первым делом снимаю очки и резиновую шапочку. За полчаса давления на лицо они оставили красные следы на коже. Морщась, я разминаю лицо пальцами. Мышцы рук, груди и ног слегка раздулись, чувствуется напряжение в теле. Я окидываю взглядом пространство вокруг. Бассейн Dir Diagonal не банально прямоугольный, а имеет неправильную волнистую форму озера. Две скоростные дорожки идут по центру. По краям отгорожены кругловатые детские бассейны, джакузи, души-лебеди и зоны для аква-аэробики. Крыша бассейна летом раздвигается, открывая всё его огромное пространство солнцу и воздуху. По краям бассейна стоят лежаки, чуть подальше в зелёной зоне их ещё больше. Я направляюсь туда и укладываюсь на лежак с книгой. Травка в зелёной зоне подозрительно идеальная, я провожу по ней рукой и убеждаюсь, что она искусственная. Руку, однако, отводить не хочется – травка приятно щекочет ладонь, на вид и на ощупь эта зелень даже приятней настоящей. Я смотрю по сторонам. Ощущение странное. Вроде бы лежишь на участке посреди полуобнажённых отдыхающих, зелени и пальм, но поверх стен спортивного комплекса над тобой возвышаются обычные барселонские многоэтажки. Хочешь загорай, хочешь купайся – всё это спокойно могут разглядывать люди из окон своих квартир. Меня это не беспокоит, мне не жалко, просто как-то непривычно отдыхать вот на таком, можно сказать, морском курорте в кишках города, в нескольких километрах от моря. Об этом спортзале я знаю от друзей. Как раз перед моим отпуском, я наведался сюда и попал чётко на акцию “бесплатная регистрация”. Заплатив только 35 евро за остаток месяца я получил безлимитный абонемент на август. Каждый день в течение отпускной недели я прихожу сюда, проплываю свою тысячу метров, час с книжкой загораю на лежаке, пятнадцать минут потею в хорошо прогреваемой турецкой сауне – и всё это в пределах недолгой пешей прогулки от дома. Барселона продолжает радовать меня своей “доступной роскошью” и качеством жизни.

туризм, улица

Вот уже несколько минут я вишу на поверхности воды. Болтаюсь на волнах. Голова у меня под водой. Я разглядываю блики солнца на дне, огромное водное пространство подо мной. Я словно парю над этим бирюзовым желе, наслаждаюсь ощущением невесомости. Кажется, что вода бесконечно уходит во все стороны. Пустота. Рею я над ней в сладком одиночестве. Какое успокоение после забитых машинами автострад и сотен людей на пляже… В маске и с трубкой я чувствую себя намного увереннее, чем без экипировки. С трубкой во рту я один из подводных обитателей этого безмолвного морского царства. Понятие “утонуть” кажется каким-то неуместным. Как и они, я дышу под водой. Чтобы двигаться в море, сил я совсем не трачу. Скольжу бесшумно, плавными лёгкими толчками раздвигаю гладкие водные слои. Невдалеке появляется стайка мелких серебристых рыбёшек вроде анчоусов. Я зависаю над ними и подолгу разглядываю узоры их движения. Затем медленно сжимаюсь и, распрямившись вниз, быстро скольжу вглубь. Рыбёшки разлетаются в разные стороны. Они чувствуют мои движения заранее, задеть и уж тем более поймать их руками немыслимо. Какое-то время я плыву по дну и смотрю на поверхность воды снизу. Она переливчиво-серебристая, волнистая и дышащая. Где-то там на воздухе человеческий мир, городок Сагаро. Чтобы приехать в этот уголок Коста Брава на машине, понадобилось два часа. Желающих удрать из суеты каталонской столицы в провинцию в субботу предостаточно. Они набиваются в рестораны, заполоняют пляжи, бросают в воду пластиковые бутылки и использованные прокладки. Первые десять метров моря у берега загажены. Даже здесь в милом курортном Сагаро не без этого. Но дальше заплывают немногие. За десятиметровой границей вода чистая, прозрачная, дальше мы с рыбой на “ты”. Самая красота начинается у скального берега. Здесь расщелины, камни. Бирюзовые волны омывают жёлто-коричные скалы. На крупных камнях скалистой части побережья случаются люди. На плоских валунах сидят дамочки с книжками. С пятиметровых обрывов в воду с криками сигают мальчишки. Словно беляевский Ихтиандр я появляюсь из морских недр и, оставляя за собой водный след, карабкаюсь по скользким скалам на берег. Осторожно, чтобы не пораниться, я перепрыгиваю с камня на камень, пока не добираюсь до земли. От скал вдоль побережья бежит узкая тропинка с деревянными перилами. По ней я выхожу к крепостным укреплениям и оттуда окидываю необъятную морскую гладь свысока. Переполняясь каким-то странным ощущением ликования, спокойствия и уверенности, я думаю, что, пожалуй, это и есть то самое заветное “единение с природой”, достичь которого последнее время удаётся так редко.

загород, море, пляж, улица

– Простите, а на каком языке вы говорите? – поинтересовался я у мужчины.
Он обратился ко мне первый. Мы стояли на остановке трамвиа. Время давно перевалило за полночь. Мужчина и трое его друзей пытались добраться до остановки L’illa. Им нужен был кто-то, понимающий английский, кто бы объяснил, как купить билет на трамвай.
– Мы говорим на греческом, – пояснил мужчина.
Греческий для меня был ни на что не похож. Вроде бы в русском у нас много греческих слов, но в оригинале различить их было трудно. Греков я вообще в Барселоне видел впервые. На вид они ничем от других европейцев не отличались. Их легко можно было принять за венгров, словаков или датчан.
– Ты отсюда? – поинтересовался мужчина на английском.
– Не, я из России.
– Сколько ты тут живёшь?
Я ответил, что три с половиной года.
– Хорошо тебе, – подытожил мужчина.
– Да как сказать, экономика тут с каждым годом всё лучше и лучше, прямо как у вас, судя по новостям…
– Да, нас сейчас ЕС сильно прижимает.
– Но раз путешествуете, значит, видимо, жить можно.
Мужчина пожал плечами.
– Кто-то путешествует, кто-то нет, но вообще всё далеко не так плохо, как показывают по BBC. Это всё игры политиков. Нами играют, а мы ничего и сделать не можем…
Подъехал бело-зелёный футуристический на вид поезд. Открылись двери.
– Как говоришь, всовывать билетик? Сюда?

греки, транспорт, улица