Эквадорка Сандра переехала с мужем на другую квартиру. Только они распаковали вещи, к ним в гости заявилась пожилая соседка.
– Ой, новые ребята! Какие симпатяги. А до вас уже тут трое жильцов сменилось. Тут вообще много молодёжи живёт. Есть и буянящие, есть и нормальные…
– Мы буянить не собираемся, – поспешила уточнить Сандра.
– Да-да, вижу вы хорошие ребята! А я тут уже сорок лет живу. Много всего видела за это время… Однажды один паренёк, Ферран, жену поколотил. Да так, что крики на весь подъезд слышались. Она сбежать пыталась, а он её обратно в квартиру. Кровищи… Полицию вызвали… А Марта и Чави постоянно вечеринки устраивают. Хотя у них и детёнок пятилетний. Этажом выше три девочки живут… вот уж до парней охочи!
Так слово за слово сеньора Мантеро поведала новосёлам подробности жизни чуть ли ни всех соседей, потом перешла на собственную персону. Рассказала, что в её замечательной жизни было до замужества, что после. Какие у неё ангельские дети. Отвязаться от неё было непросто.
– Я всё слышу в этом доме, – подытожила, наконец, сеньора. – Кто когда приходит, когда уходит, когда сексом занимается… Но вы ничего плохого не подумайте! За вами я шпионить не собираюсь!

быт, испанцы, эквадорцы

Герхард – наш бог QA (Quality Assurance / обеспечение качества). Будучи немцем, он особенно щепетильно и безжалостно подходит к тестированию. Самый страшный статус, с которым может вернуться от него выполненный разработчиком тикет (задача) – это “verification failed” (тест провален). “Verification failed” для программиста – это как пощёчина. Вроде и понимаешь, что за дело, что недоглядел, но всё равно морщишься. Ты тут убиваешься всей командой, пытаешься закрыть релиз к сроку, в надежде посылаешь тикет на тестирование Герхарду, а он тебе накуси-выкуси – verification failed! Сопоставимый статус от программиста – это разве что “works for me” (а у меня, бля, работает!) Но Герхард дотошен. Тикеты к нему так просто не возвращаются.
Однажды подходит он практиканту, поляку Матеушу. Тот что-то там делал полдня. Что-то у него не получается. Каланча Герхард нависает над ним. Смотрит-смотрит в монитор. Опирается двумя руками на стеклянный стол. ХРЯЯЩЩЬ!!! Стол раскалывается на две половины. Все шурушки Матеуша вместе с компьютером и двумя мониторами проваливаются в трещину на пол, туда же падает Герхард. Поляк Матеуш едва успевает отпрянуть в сторону. Герхард поднимается с пола, руки в крови, смеётся и громко на весь офис заявляет:
– VERIFICATION FAILED!!

немцы, офис, поляки

Не люблю улетать из Барселоны. Люблю в неё возвращаться. Пятничный вечер. Подходит моя очередь на гейте 13. Закрываю книгу “Lágrmias en la lluvia” (“Слёзы под дождём”) на 66 странице. Я не суеверный, но невольно обращаю внимание на циферки. Особенно когда на душе беспокойно. Подаю паспорт. Женщина в оранжевой форме EasyJet мельком заглядывает в него, визой не интересуется, “Grazie, prego”, пропускает в коридор. На этот раз я лечу в Милан. Согласно прогнозам, погода там промозглая, ниже 10 градусов. Для Барселоны это лютая зима. Но хоть без дождей. А в Барселону как раз на днях вернулось солнце. Яркие лучи пробиваются через иллюминатор. Небо синее-синее… Опять биться. Опять напрягаться, потеть, душить и защищаться от удушения. Заламывать конечности. Кувыркаться на татами. Переживаю. За день до соревнований всегда тревожно. Пытаюсь отвлечься, не думать о победе или поражении. Особенно о поражении. Но мысли словно стая ворон. Карр-карр! Пшли в жопу! Антон не смог на этот раз полететь. Как-то с Миланом у него не вяжется. Опять лечу туда один. А в одиночестве рефлексия зашкаливает. Тшш, тшш… кыш, кыш… Всё, что мне нужно, это море спокойствия. Безмятежности. Ясности. Наблюдаю за взлётом. Под крылом проплывает так полюбившийся за два года город. Барселонета, порт Олимпик, пляж Побле Ну. А дальше море и вдалеке серый ухмыляющийся Милан.

джиу-джитсу, поездки, транспорт

В Барселоне популярен анекдот известного испанского юмориста Ехенио (Eugenio) о русском и испанце в поезде. Мне его рассказывали несколько раз.
Едет как-то один леперец (уроженец города Лепер на юге Испании) по Транссибу. Никого не знает. Поговорить не с кем. Тут к нему подходит какой-то мужик.
– Hello, Sir. Do you speak English? – обращается мужик к леперцу.
– Ы?
– Bonjour, monsieur. Comment allez vou?
– Чего? – отвечает леперец на испанском.
– Bon giorno, usted parla italianno? – настаивает незнакомец.
– Каво?
– Буэнос диас. Вы говорите по-испански? – спрашивает мужик на испанском.
– Да-да! Буэнос диас!
– О, испанский турист! Вот те-на! Из какой части Испании будете, кабальеро? Из Валенсии? Из Мадрида? Арагона? Майорки?
– Из Лепе, сеньор.
– О!! Андалюсия! Очаровательное место. Севилья, Гранада, Кордоба, Малага…
– Ну… как бы да.
– Оливы, севильянки, Ла Картуха, площадь Испании…
– Угу…
– И что за люди! Красота и душевное обаяние женщин с перчинкой, с грацией, со страстью фламенко. А народное песнопение!..
Андалюсиец потрясённый похвалами русского, тоже хочет ответить любезностью.
– А вы откуда будете, сеньор?
– Я с матушки России.
– О, Россия!.. гм… много русского в России! (mucho ruso en Rusia).. слышь, ммм… зашибаные ваши русские горки! Гмм… Приятен на вкус русский салат и… мощный певец у вас… Демис Руссос!.. А вы из какой части России, сеньор? – спрашивает тут леперец.
– Я со степей буду… (de la estepa) – отвечает мужик.
– ОБА-НА!! ОХРЕНЕННЫЕ У ВАС ПЕЧЕНЮШКИ!
(Чё к чему скажете? До певца идёт смешно, но концовка странная. Как я выяснил позднее, в Испании есть фабрика la Estepa в городе Эстепа, знаменитая своими печеньками к рождеству. В ней-то вся соль испанской шутки!)

испанский, испанцы, фольклор

– Объясняю на пальцах, как детям, – говорит тренер Джорджи. – Как правильно делать бросок таи-отоши? Если в детской группе начинаешь показывать его одним движением, даже если повторишь пятьсот раз, всё равно – один так ноги поставит, другой иначе, у третьего карапуза они вообще заплетутся. Поэтому… Вот есть у меня друг Хесус…
Джорди жестом подзывает Пако и ставит его справа, бок о бок рядом с собой.
– …стоим мы с Хесусом в узком коридоре. Вдвоём никак по нему не пройти. Что я, негодяй, делаю? Выставляю свою правую ногу перед Хесусом. Так чтобы икра моей ноги соприкасалась с его голенью. Правой рукой беру Хесуса за ворот, левой хватаю его под локоть левой руки. Тяну на себя… Бедняга Хесус чебурякается через мою ногу. Перешагиваю через него и спокойно прохожу по коридору… Детям нравится сценка – каждый знает, что с друзьями так не поступают, но все любят попроказничать. Отработка броска превращается в весёлую игру про Хесуса. Даже самые маленькие начинают делать таи-отоши правильно!

дети, дзюдо

Встречу мне назначают на 10:18. Что меня очень забавит. Вот так точность! В прошлый раз ждал в очереди полчаса. Запускают нас в начале десятого. Как всегда – два уровня железных ворот, металлоискатель. Сумку не пронеси, оставляй в кабинке. Вход на территорию усадьбы строго по спискам. Такое оно, суровое русское консульство. Но люди вежливые. Не только посетители, которые, я бы сказал, даже преувеличенно по-иммигрантски вежливы, но и служащие консульства. Впрочем, советский дух родных учреждений чувствуешь даже здесь, на этом островке на краю Барселоны. Почему? Понимаешь не сразу. Приглядываешься. Лица серьезные. Чтобы служащий консульства улыбнулся? У него ответственная работа! Без сантиментов. Вежливо, корректно, но с подчёркнутой серьезностью. Без глупостей, товарищи! Проходим по одному.
– Шевелёв! Заходите, пожалуйста.
Вздрагиваю. Киваю: да-да. Хочется держаться достойно, но суечусь, в крови с детства какой-то трепет перед официальными лицами. “Почему?? – спрашиваю себя. – Они ведь работают на нас! Для нас!” Смотрю на часы. 10:18. Поразительно точно. Нужную мне доверенность делают за 15 минут. Проверяют, подписывают, ставят печать. Ищу кассу.
– Сюда, проходите, молодой человек! Пожалуйста, вашу квитанцию, карточку…
Кассирша какая-то странная. Улыбается. Да нет же, очухиваюсь, так и надо! Мы ведь все люди. Даже в стенах власти хочется немного человечности. Искренне благодарю её и с лёгкой душой покидаю “родную землю”.

бюрократия, русские

Орехи (“хлеб будущего” по Мичурину) я ем каждый день. Они важная белково-жировая часть моего дневного рациона. Оказавшись в Барселоне, мне понадобилось узнать, как орехи зовутся на испанском.
– Сухофрукты, – просвятил меня Матео.
– Как??
– Сухофрукты.
Странно, подумал я. Ну и беден же испанский язык. Даже специального слова для орехов не придумали. Ладно, сухофрукты, так сухофрукты, думаю. Так и жил почти два года в заблуждении. Пока не стал с маниакальным пристрастием следить за произношением “А” и “О”, такие взаимозаменяемые звуки в русском. Пока не заподозрил подвох, не заглянул в Википедию. Ну точно! Не “frutAs secAs”, а “frutOs secOs”. Не сухие фрукты, а сухие плоды! Но всё равно… как-то широко. То ли дело “орехи”, “nuts”!

еда, испанский, язык

В супермаркете OpenCor женщина передо мной на кассе выбирает стеклянные рождественские шарики с весёлыми свиньями, снеговиками, микшками и снежинками внутри. На каждом своё пожелание на каталанском: деньги (diners), мечта (il·lusió), дружба (amistat), семья (família), любовь (amor), надежда (esperança), работа (feina), путешествия (viatges)…
– Я, пожалуй, возьму надежду, – наконец, говорит женщина. – Пусть у моей девочки будет надежда. Ей, правда, всего семь лет…
– И правильно! – подбадривает её кассирша. – Молодёжи сейчас нужна надежда. В Европе всё сложнее и сложнее жить. Вот моя дочка, девятнадцать лет, учится на медеждера предприятий. Присматривается к работе, но ничего нет… учишься-учишься, а потом вот… Ничего. А некоторые и вообще учиться не хотят.
– Ну, у моей пока есть время…
– Это так кажется. Основа закладывается уже сейчас. Как? Бог его знает… Из моих четверых только двое в университетах. Да что там, я тоже не хотела учиться, – говорит кассирша, поворачивается ко мне и, улыбаясь, кивает в сторону шариков. – Купишь что-нибудь?
– Нет, спасибо… – отвечаю, морщась, с улыбкой.
– Значит, у тебя в этом необходимости нет.
– Есть. Просто я не верю, что любое из этого, – киваю на широкий спектр благостей на шариках, – покупается за пару евро.

каталанский, магазины, молодежь, работа

Большинство барселонцев красного света не боятся. Нет машин – путь открыт. Но некоторые всё же “тупят”, ждут зелёный. Сбить их с панталыку – дело нехитрое. С невозмутимым видом дальтоника двигаешься вперёд. Даже самые правильные на вид, даже скандинавы и немцы, скорее всего двинутся следом. Инстинкт сильнее их невыспавшихся, усталых, застресованных, замордованных урбанизматической чехардой. Но есть и те, кто за пастухом не пойдут. В их руке – её уменьшенная копия, маленькие пухлые пальчики того, о ком они заботятся. Кого они растят. Кого учат хорошему. Перед кем вся жизнь. Кого они не представляют под колёсами грузовика. Их сознание сигналит: КРАСНЫЙ! Видя родителей с детишками, терпеливо ожидающих на переходе, я чувствую неловкость. Я не хочу быть дурным примером. Но жизнь мчит вперёд. Это их ритм – не мой. Свидание, работа, тренировка… Я бешено вращаюсь в своём красном измерении. Рядом вижу таких же. Несутся ещё быстрее.

самокопание, транспорт, улица

Дожди, дожди… Хуже осени я в Барселоне не видел. Пасмурно и сыро. Небо серое. Люди прячутся по домам. Даже в Амстердаме и Париже, куда я недавно наведывался, и то было суше. Вроде бы из Сибири, но вот уже привык к барселонскому теплу и солнцу. Хорошее быстро становится частью жизни. Плохое же – таскать с собой зонт, выгребрать воду из патио, и прочие -ать – видятся временными, преходящими. Серость просачивается в душу, кормит неудовлетворение и беспокойство, искажает восприятие окружающей реальности и даже близких тебе существ… В одну из таких ночей я никак не мог обнять Морфея. Потел и ворочался под слишком пуховым для Барселоны одеялом. Мозг мариновал насущные рабочие дела, кантовал совесть на тему несделанного, ненаписанного, непрочитанного. Я перекладывался с боку на бок, слушал шум дождя и ветра в патио, но в итоге отключился. Проснулся я внезапно. Меня окружал синеватый полумрак. Я почувствовал какое-то движение. На бледной двустворчатой двери патио росла огромная тень. У тени были жуткие формы. Большие острые уши. Она странно подёргивала головой. Нависала надо мной: чёрный призрак, просочившийся из прорезаемого дождём светового колодца. Я отпрянул назад. Сонный морок рассеялся. Я глянул под кровать откуда бил синий свет. Там сидела Ума и самозабвенно вылизывала свою белую пушистую шёрстку. Подняв мордочку, она удивлённо глянула на меня (“Долбанулся, хозяин? Чего не спится?”) и вернулась к своему ночному туалету. “Синий фонарь” за ней был лампочкой питания на моём нетбуке.

быт, животные, погода, самокопание