Тренер Джорди говорит:
– Будешь биться в рандори с Беном.
Бен на вид центнер с лишним. На две головы выше меня.
Я невольно пыхчу. Опять никакой бросок не получится потренировать. Придется постоянно обороняться.
– Что? – смеется тренер. – Бен тоже имеет право заниматься дзюдо. Ему тоже хочется!
Знаете кого нужно реально бояться пацанам в Барселоне? Бойких трансвеститов. Идешь порой по Сардeнии ночью, никого не трогаешь. Кругом тишина, район спальный. Ближе к порту подруливает к тебе этакое страшилище. Два метра ростом. Юбка короткая. Размалёван, как чёрт. Хвать за руку! Рядом еще подмога.
– Гуапо! Кариньо! – кричат.
Вырываешься только благодаря годам тренировок, и давай дёру! Чур её эту Сардeнию! И поспокойнее места знаем.
Знакомый рассказывал:
«Прихожу к начальнику цеха. Мне отпуск дополнительный полагается, как пенсионеру. Говорю, вот лечу в Барселону к сыну. Он откидывается в кресле и говорит:
– Не подпишу!
Я ему:
– Так смотри, вот у меня билеты, виза, пропадет ведь все!
– Не хер тебе там делать. Иди к начальнице отдела.
Прихожу к начальнице. Она смотрит на меня такими глазами.
– К сыну? В Барселону?? А как он у тебя туда попал?
Вот же говённые люди. Смотрят, видят какой-то электрик, шмакодявка, которую раздавить не жалко, а, поглядика-шь, сын у него заграницей учится. Зависть чёрная. Как же, она – начальница, её сын в ПТУ, а у меня, электрика, заграницей!»
В офисе у нас не “уборщица” и уж тем более не “поломойка”, а “Cleaning Lady” или по-испански “Сеньора Чистота” (Señora Limpieza).
Накопилось работы. Решил посидеть в офисе подольше. Лишь только ушёл последний коллега, отрубается свет. Матерюсь безобидным испанским матом. Вскоре включают. Завожу сервера. Загружаюсь, настраиваюсь. Программирую минут двадцать. Бац! Опять. Я на взводе. Вспоминаются слова похлеще, уже из русского. Заново улаживаю сервера, готовлю комп. Не проходит и получаса, как третье отключение. Громко, на весь офис, выкрикиваю самое ужасное, что приходит на ум. В последующие два отключения словарный запас испчерпывается. Стиснув зубы, повторяю всё-всё заново.
Выяснилось, что целый район Барселоны моргал светом. Уличное освещение гасло и вспыхивало на потеху тем, кто благополучно завершил дела и вышел прогуляться тёплым южным вечерком.
— Какое у тебя любимое место в Барселоне? — спрашивает меня однажды англичанин Дэвид.
Отвечаю без раздумий. Для меня тут сомнений нет.
— Достойно, — говорит он. — А у меня Королевская площадь.
Домой нам по пути. Решили не бежать к закрывающемуся метро, а прогуляться по ночным барселонским улочкам. Моросит дождь. Идем по ночному Готику, разговариваем. Дома, переулочки, дворики… и вдруг открытое пространство и — она. Возвышается, упирается в небо, сияет в свете огней. Вокруг блестящие от дождя тротуары, редкие прохожие и велосипедисты. Здесь Дэвиду на северо-восток, а мне на северо-запад, по Сан Хуану. Прощаемся, он медленно удаляется, а я смотрю на Триумфальную арку, не выдерживаю, кричу ему вслед:
— Вот оно! Вот оно мое место! Здесь и сейчас!
Поднимаю руки. Невероятное ощущение пространства, объема, величия всего вокруг. Казалось бы, кирпичные ворота в неомавританском стиле, и что с того? Не знаю. Есть дух в них. Особенно дождливой ночью.
В раздевалке.
– Ты чего один? Хорхе не придёт?
– Болеет. У него от простуды началось воспаление седалищного нерва.
– А точно… он мне говорил. С рукой что-то?
Антон приехал в Барселону задолго до меня и первое время снимал комнату у нашего коллеги. В Испании люди каждого места чем-то славятся. Баски, например, своей силищей, мадридцы – гостеприимностью, каталонцы – скупостью. Коллега наш – коренной каталонец. Наступила зима, и он ни в какую не хочет включать отопление в квартире. Всё ему кажется тепло.
В особо промозглый январский день Антон не выдерживает:
– Слушай, может всё-таки включим батареи, а? Чёрт с этим газом, я всё оплачу. Ну правда, зуб на зуб не попадает.
Коллега окидывает Антона критическим взглядом.
– Так, конечно, в одном только свитере сидишь. Поддень еще парочку, как я. А еще из Сибири приехал!..
Смотрю на монашек. Встречаются иногда на улицах Барселоны. Чёрные робы и чепчики, белые рубашечки, в руках чётки. По сути, те же панки. Зачем ещё так выряжаться в наше время? Бросают вызов разлагающейся Европе?
