Даже барселонской мягкой зимой хочется думать о лете. Вспоминается. Сижу я как-то в июле с одной очень хорошей девушкой на лавочке на площади Каталонии. У девушки чемодан с вещами, плюс сумка рядом на скамейке. Вдруг сзади подскакивает явный пакистанец спрашивает быстро-быстро какую-то хрень. Не могу разобрать. Переспрашиваю. Тот опять что-то бубнит себе под нос. Весь какой-то нервозный, торопится. Выясняется, он ищет отель хрен пойми какой. Отвечаю, что понятия не имею, где тот находится. Пакистанец быстро улепётывает.
– Осторожнее, смотрите назад, – слышится тихий голос сбоку.
С нами рядом сидит другой пакистанец. Я его сразу не заметил.
– Следите за сумкой, – говорит он нам. – Эта банда давно тут промышляет. Один отвлекает, другой ворует сумки.
И правда, что я, что моя спутница полностью отвлеклись на искателя отелей. В сторону сумки мы и не смотрели. Только чудом у нас ничего не спёрли.
– Откуда вы? – спрашивает сосед.
Рассказываю. Выясняю кое-что и о нём. Джунет живёт в Барселоне уже девять лет. Работает в продуктовом магазинчике. Раз в год ездит в Пакистан к своей семье.
– Моя жена не хочет здесь жить. Не нравится ей Европа. А дочурке моей уже десять лет. Вот, смотри, она у меня тут, всегда со мной.
Джунет достаёт мобильник и показывает мне на нём тёмную худенькую девчушку по колено в мутной воде и с петухом подмышкой.

криминал, пакистанцы, улица

Зима в Барселоне. На улице вечером свежо. Вот уже моя третья зима здесь, а всё равно немного непривычно, что нет снега. Гляжу на голые тротуары, щупаю голову – нет шапки. Радуюсь каждый раз искренне. Как-то заканчиваю работу в семь. Бреду по моему любимому проспекту Сан Хуан. Лампочки на домах – настроение праздничное. Светятся витрины детского магазина. Тут слышу:
– Краси-и-во…
Тихо так, душевно. По-русски. Оборачиваюсь и вижу женщину лет сорока с мальчиком. Смотрят на витрину с колясками. Так приятно на сердце стало. Услышать что-то хорошее от наших. Обычно, как ни столкнешься с соотечественниками на улице, так они то между собой матерятся, то на детей орут. В лучшем случае обсуждают шмотки да жратву. А тут, только вслушайтесь: “Краси-и-во…”

русские, улица

Едем по ночной Гран Бие де Лос Каталанес.
– Смотри, смотри! – восклицает Энрике, тыча из окна машины в сторону огромного, здания Gran Hotel. – Спорим, здесь хозяева точно не каталонцы?
Сверху-донизу, над каждым окном, сотни рождественских огней в виде сосулек. Шикарные праздничные гирлянды. Горящий тысячами Ватт фасад пятизвёздочного отеля словно смеётся, нет, хохочет во всю глотку над сиротской подсветкой центрального авеню Барселоны, над её жалкими огрызками пёстрых, убогих гирлянд, каждый год одних и тех же, тоскливо нависающих над проезжей частью. Ха-ха! ХА-ХА-ХАА!

испанцы, каталонцы, улица

Тороплюсь с обеда на рабочее совещание. На переходе какой-то крендель машет мне из окошка машины. Подхожу, спрашиваю, что надо.
– Буйнос ди-ас! Не подска-ажешь, где нахо-одится Барсело-онский аэропо-орт? – спрашивает водитель на испанском, но с ярко выраженным итальянским акцентом.
Показываю ему направление, объясняю, как приблизительно ехать.
– Гра-аци! Гра-аци! А то я тут уже-е три часа-а круги-и навора-ачиваю. У меня самолё-ёт в семь, не опазда-аю?
На часах только три, поэтому я выражаю свои сомнения.
– А ты отку-уда бу-удешь? Италь-я-но?
– Я – русский.
– Айа! У меня жена-а из Москвы-ы. Вы ру-уские лю-юбите хоро-ошую оде-ежду.
– Уж не больше вас, итальянцев, – говорю, пожимая плечами.
– Я в Арма-ани рабо-отаю. У нас к рождеству-у ски-идки, больша-ая распрода-ажа. Вот и зде-есь у меня отде-ел в Корте Ингле-ес. У меня даже с собо-ой кое-что е-есть. Хочешь посмотре-еть?
Прежде, чем я успеваю ему ответить, мужик начинает рыться в своих бумагах. Показывает мне какую-то фактуру. На ней действительно написано “Армани”, Милан, печати, подписи, все дела. Стоит название костюма и цена. Прежняя – 1700 евро, новая – 800 евро. Я не могу сдержать улыбку. Товарищ уже тянется к заднему сиденью. Там у него какие-то свёртки.
– Не-не! – спешу его остановить. – Я на собрание опаздываю! Если хочешь, дай мне свою визитку. Сейчас я всё равно ничего покупать не буду.
– Почему нет? – огорчённо интересуется итальянец. – Визи-итку? Заче-ем? Вот, если бы сейча-ас… Нет, так не-ет, чао… ча-ао!

итальянцы, улица

Начало недели. Невыспавшийся выскакиваю из подъезда. Спешу на работу. В руке пакет. По привычке, пробегая мимо огромного мусорного бака, жму на педаль и швыряю пакет в пасть серому кашалоту. Не успевает пасть захлопнуться, как я осознаю, что в пакете у меня был отнюдь не мусор.
– Чёрт! Мьерда…
Сознание сразу проясняется. Подсчитываю в уме. Две упаковки бразильских орехов по 225 грамм, 3 евро каждая, фундук 200 грамм за 2 евро, 1 кг изюма в пяти упаковках по одному евро. Итого 13 евро, весь мой недельный запас офисных перекусов (орехи утром и изюм вечером) на сомнительную благотворительность. Оглядываюсь по сторонам. Вдали у других помоек вижу занятого делом хипповатого бомжа, первого претендента на мою ошибку. Больше поблизости никого нет. Открываю пасть кашалота пошире. Эх, где наша не пропадала!..

еда, улица, цены

Неделя как в Барселоне закончились дожди. Раннее утро. Чистое небо. Яркое-яркое солнце разливается по тротуару. Зажигает плитки. Слепит. Я выспавшийся. Счастливый. Настроение приподнятое. Весь день впереди! Я бегу по Эйшампле. Полы пальто развеваются на бегу. Яркий солнечный свет заполняет пространство вокруг меня. Лечу в этом солнечном, сияющем коридоре навстречу ещё большему свету. Жмурюсь от переполняющего меня безумства солнечного настроения. Ничего не вижу перед собой и не желаю видеть. Хочу чувствовать, дышать глубоко и часто. Сиять!
БА-БАМС!! Аяй… Старушка! Óстия… вынырнула из ниоткуда.
– Пердон… пердон…
Удерживаю пожилую сеньору на ногах и дальше двигаюсь уже поспокойнее.

испанский, погода, улица

– В СССР всё что-то планировали-планировали, а до такого простого закона почему-то не додумались, – задумчиво говорит Антон.
Стоим перед грудой хлама в его новой квартире. Остатки хозяйского дивана, раздолбанные полки, рваный матрас, пыльные, никому не нужные тома энциклопедий. Вторник в Барселоне – День хлама (día de trastos). Только во вторник и только с 20 до 22 можно вытаскивать на улицу крупную шнягу, типа старой мебели, техники и прочего, что не влезает в мусорные баки. В 22 по улицам курсируют мусоровозы, которые мигом собирают выставленное, поэтому всякая рухлядь возле помоек днями не валяется. Антон берёт кусок софы, я – другой. Выносим хлам, возвращаемся. Курсируем туда-сюда. Мне достаётся тумбочка. Протискиваюсь с ней в коридор. Лестничная площадка крохотная, шагаю осторожно, чтобы не долбать стены. Впереди узкая и крутая лестница вниз. Ай! Промахиваюсь мимо ступеньки. Тумбочка больно врезается мне в подбородок. Теряю равновесие, роняю груз. БАХ! БАХ! БАХ! БАХ!.. Громыхает тумбочка по ступенькам. Сам почти кувыркаюсь за ней, но успеваю схватиться за перила. Смотрю вниз. Металлическая дверь в подъезд приоткрывается. Тумбочка с разгона врезается в неё и разваливается на куски. БАД-ДА-ДАМС! ХРАЩ! Следует пятисекундная тишина. Затем дверь приоткрывается. Из-за неё осторожно выглядывает растрёпанного вида мужик.
– Это вы мебель выкидываете?
– Ага, – говорю, а у самого с подбородка хлещет кровь.
– Чё хорошее есть? – интересуется мужик.
– Не, гавно всякое… – говорю.
Да кто бы мне поверил? Расторопный народ на мини-грузовичках растаскивает половину нашего хлама ещё задолго до появления мусоровоза.

быт, законы, улица

Большинство барселонцев красного света не боятся. Нет машин – путь открыт. Но некоторые всё же “тупят”, ждут зелёный. Сбить их с панталыку – дело нехитрое. С невозмутимым видом дальтоника двигаешься вперёд. Даже самые правильные на вид, даже скандинавы и немцы, скорее всего двинутся следом. Инстинкт сильнее их невыспавшихся, усталых, застресованных, замордованных урбанизматической чехардой. Но есть и те, кто за пастухом не пойдут. В их руке – её уменьшенная копия, маленькие пухлые пальчики того, о ком они заботятся. Кого они растят. Кого учат хорошему. Перед кем вся жизнь. Кого они не представляют под колёсами грузовика. Их сознание сигналит: КРАСНЫЙ! Видя родителей с детишками, терпеливо ожидающих на переходе, я чувствую неловкость. Я не хочу быть дурным примером. Но жизнь мчит вперёд. Это их ритм – не мой. Свидание, работа, тренировка… Я бешено вращаюсь в своём красном измерении. Рядом вижу таких же. Несутся ещё быстрее.

самокопание, транспорт, улица

– Никак не могу запомнить дорогу, – говорит мой друг Лёха. – В прошлый раз одним путём возвращались, сейчас – другим. Какими-то зигзагами двигаемся.
Обожаю район Эйшампла. Геометрически идеальный. С прямыми перпендикулярными улицами. “Новаторский проект современного урбанизма”, “первый в мире”, как утверждает Википедия. Детище гения каталонского инженера Идельфонса Серда. Эйшампла должна была стать городом-садом, со сквериком в каждом жилом квартале, но из-за алчности предпринимателей, спекуляции земельными участками, сквериков вышло не так много, как планировалось. И всё же, и всё же… Широкие ровные проспекты, аккуратные блоки домов с закруглёнными углами, разнообразные фасады…
– По Эйшампле ходишь по особому, – отвечаю я. – Выбираешь направление, а поворачиваешь в зависимости от светофоров. Где загорелся зелёный, ту улицу и пересекаешь. Потому маршруты и варьируются.
Люблю гулять по Эйшампле. Выбирать произвольные улочки. Находить запрятанные в жилых блоках скверики. Садиться на первую попавшуюся лавочку, чтобы открыть нетбук и поскорее воплотить свои мысли и эмоции в текстах.

районы, улица

Возвращаюсь с соревнований по бразильскому джиу-джитсу и грэпплингу из Парижа. В кармане две медали, настроение приподнятое. На площади Каталонии ко мне подходит парень, приличный на вид.
– Извини, друг… ты говоришь по-испански? – спрашивает меня.
Настораживаюсь. Хочу пройти мимо. Но даю слабинку: отвечаю, что да.
– Слава богу! Слава богу! Мужик (tío), меня ночью ограбили, забрали у меня гитару, деньги, документы, вот там возле магазина. Я сам из Таррагоны. Никак не могу вернуться домой. Все мимо меня проходят (todo el mundo pasa por mi). От меня шарахаются. Никто не хочет помочь. Билет в Таррагону стоит пятнадцать евро. А у меня двенадцать. Не хватает всего-то три. И хоть бы кто-нибудь… Два часа уже тут мыкаюсь. Всем плевать. Если у тебя есть хоть 50 центов, хоть сколько… так, глядишь, наберу понемногу.
Думаю, а что убедительно говорит. Молодец. Достаю два евро.
– Спасибо! Огромное спасибо. Ты меня очень выручил!
Пожимаю плечами. Отходит.
– Эй! – окликаю. – Ты только историю поправь немного. Билет в Таррагону 15 евро не стоит. Тем более в одну сторону. И лучше другой город выбери. Слишком подозрительно, что у тебя в Барселоне друзей нет. В остальном молодец. Удачи! Спасибо за историю.
Парень серьезно смотрит на меня. Медленно разворачивается и идёт дальше.
Дома из любопытства проверяю сайт Станции Норд. Автобус в Таррагону действительно стоит 15 евро. Правда, есть ещё и поезд за шесть.

испанский, пригороды, улица