(окончание, читать начало истории)
В поисках китайцев я заглянул в восточный магазинчик.
— Я не иммигрант, — сказал мне китайский на вид паренёк. — Я тут родился. И вообще, мои родители с Филиппин.
Элли считает себя испанцем, но для него все нации хороши, пока ведут себя уважительно и не бедокурят в районе. Друзья у него в основном филиппинцы, с ними у Элли самое лучшее взаимопонимание.
К китайцам он относится с уважением. Сказал, что они очень организованные и даже могут себе позволить не работать по-воскресеньям, хотя признал, что дружить с ними тяжело:
— Уж слишком они свойские и свою культуру любят, к ним надо долго входить в доверие.
Мне пришлось обойти около семи китайских магазинов. Никто говорить со мной не хотел. Ссылались, то на занятость, то неловко отказывались.
В одном из магазинчиков оказалась пожилая китаянка, которая совсем не говорила по-испански, зато она пригласила свою дочку, Чен, из соседнего бара и та согласилась ответить на все мои вопросы.
Чен рассказала, что впечатление о закрытости китайцев возникает из-за сложностей освоения языка. По её словам итальянцы и французы уже через три месяца разговаривают лучше, чем китайцы, которые, как она, прожили в Барселоне 15 лет. В отличие от общительных пакистанцев, китайцы стесняются своей косноязычности и потому боятся говорить с местными.
— Съезди в Китай! Там мы совсем другие, более открытые и доброжелательные.
Чен учила испанский с нуля по детским книжкам, немного ходила на занятия, но выше базового уровня в испанском так и не поднялась — разговоры «за жизнь» по её словам ей даются с большим трудом.
Общается Чен в основном с китайцами, но есть у неё и местные друзья и немного среди европейских иммигрантов. Заводить друзей и выходить в свет ей всё еще сложно, чувствует, что язык ей очень мешает в общении. По родине Чен особо не скучает, ездит туда раз в 5-6 лет. Предпочитает лучше маму в Барселону привозить. Сама время от времени путешествует по Европе.
— Мне очень понравилось в Литве, — рассказывала Чен. — Очень красиво. Люди такие приветливые. Особенно дети очень открытые. Люди кажутся более близки к тебе. В Барселоне у того своя дверь, а у тебя своя. Проходишь, здороваешься и до свидания…
Самая душевная беседа с равальскими иммигрантами у меня вышла с барменом Сакибом из Пакистана. Он рассказал мне, что большинство пакистанцев приезжает в Барселону нелегально. Едут в Турцию, оттуда пробираются в Грецию в Евросоюз, и оттуда уже добираются до Испании. Сам Сакиб приехал в Барселону по учебной визе и потом остался. Прожив необходимые три года нелегалом, он продемонстрировал миграционной службе, что освоил язык, имеет работу и не создаёт проблем, и по закону получил документы. Гражданином Испании Сакиб станет через 10 лет.
Как и большинство, Сакиб приехал в Барселону, совсем не зная языка. Когда нужна была помощь, например, для визита к доктору, Сакиб общался через «культурного посредника» (mediador cultural), которых тут предоставляют любым иностранцам. Язык он выучил постепенно, из разговоров. Кроме того, девушка у него каталонка («моя лучшая учительница!»), так что испанский у Сакиба на довольно хорошем уровне. С забредающими в бар европейскими туристами он общается на английском, а с русскими — так и вообще жестами.
— Твои соотечественники очень мало разговаривают (no hablan mucho). Показывают на разные блюда. Например, на шаурму. Мол, из чего это? Говорю им «chicken!» Они меня не понимают. Тогда я машу руками, изображая крылья.
Вообще, Сакиб признался, что к русским до общения со мной у него было довольно прохладное отношение из-за одного неприятного случая. Каждый день на площадь возле их бара приходит каталонка, которая изготавливает одежду и сувениры из старых вещей. На вырученные деньги эта каталонка покупает бедным еду. Как-то раз на площадь пришла русская. Каталонка пыталась ей что-то продать, но та стала орать на неё (“Отстань ты со своим мусором!”) и ругаться на женщину матом. Каталонка мирно удалилась. Сакиб наблюдал за всем этим с горечью и обидой.
— Вот так каждый из нас и создает образ своей нации… — заметил он. — Если я с тобой буду плохо обращаться, то у тебя сложится впечатление, что все пакистанцы такие. Ведь знаешь, каждый человек — он посол своей страны.
Напоследок Сакиб сделал мне подарок — вкусную восточную сладость.
Роюсь...
