В моём барселонском окружении все люди, как правило, образованные, выходцы из Европы или Америки. Возможности пообщаться по душам с простым народом из Азии, чьи магазинчики и кафешки раскиданы по всей Барселоне, у меня почти не было.
Вооружившись номером журнала «Твой город» и диктофоном я отправился в самое сердце Раваля, одного из самых иммигрантских районов города, как говорится, “в народ”. Встречали меня с подозрением. Растопить лёд и настроить на дружелюбный лад помогали широкая улыбка и показ моей фотографии в журнале.
Первыми моими собеседниками оказались два работника пакистанского магазинчика. По приезду в Барселону, как и почти все восточные иммигранты, Тахиб и Мухтар по-испански не знали ни слова. Даже сейчас, спустя 10 лет, испанский у них остался на очень базовом, “магазинном”, уровне, а на каталанском они не говорят совсем. Общаются они в основном только с другими пакистанцами.
Тахиб работал на стройках электриком, круг знакомств у него пошире, чем у его земляков. Он очень хорошо отзывался о южноамериканцах, сенегальцах и особенно филиппинцах.
— ¡Bien caliente! (Горячие!)
С местными они ладят прекрасно. При этом Тахиб подчеркнул, что женщины с ними обычно приветливее мужчин, а Мухтар полушутя добавил:
— ¡Pero español! ¡Сatalan no, racista! (Но только испанцы! Каталанцы нет, расисты!)
Вместе они очень жаловались на марокканцев — мол, приходят, одну бутылку покупают, другую в карман прячут. В основном в магазинах воруют подростки до 18 лет, поскольку их нельзя упрятать в тюрьму, но за ними всегда издали наблюдает взрослый.
Симон из Бангладеша сам подошёл ко мне и жизнерадостно заявил:
— А я со всеми хорошо в районе лажу, потому что я продаю наркотики!
Приехал Симон в Барселону лет 5 назад. Поначалу работал у соотечественников в магазине, но платили всего 400 евро в месяц. Жизнь впроголодь ему не понравилась и он занялся бизнесом. Хотя по приезду Симон по-испански совсем не говорил, сейчас он владеет языком довольно сносно, а если кто-нибудь его не понимает он “mueve manos” (шевелит руками).
Пока я общался с Симоном, к нам подошёл его брат Арид. Выслушав, кто я такой, он предложил помочь мне с историями о том, как «равальцы переживают кризис».
— Будем писать о наркотиках — сделаемся знаменитыми! — заявил он.
Нашу оживлённую беседу издалека услышала племянница Симона и тоже подошла познакомиться с подозрительным чужаком.
— Пишешь, ага… И что пишешь? Истории, ага. И платишь что-нибудь? Зачем тебе рассказывать истории, если ничего не платишь? Бесплатно — нет…
На том наш разговор и затух.
Найти разговорчивых китайцев оказалось намного сложнее. О них, а также о испанском филиппинце и мудром пакистанском бармене читайте в продолжении.
Роюсь...
