Результаты для

Какое-то время Антон тусил в иммигрантском районе Побле сек. Жил он там в доме за баром под ярким названием “Ebano”. Обычный такой бар, симпатичный, хорошо коктейли делают. Русским знакомым Антон так и говорил:
“Живу я за Ebano!”

бары, язык

Бился я как-то на соревнованиях по бразильскому джиу-джитсу. В финале мне попался довольно мощный итальянец. Маялся я маялся с ним, но всё же проиграл с отставанием в одно очко. Из моих знакомых в зале были только венесуэлец Густаво и серб Сржн. Я попросил их записать мой бой. После проигрыша я выполз с татами еле живой. Стал искать ребят в толпе. Нашёл их где-то в глубине зала. Оба они со скучными-скучными лицами лежали, развалившись на вещах.
– Ну как бой? Записали? – в нетерпении спросил я.
– А?.. ага, тут вот… – сказал Сржн и лениво проятнул мне камеру.
– Ты там все пять минут в его полной защите проторчал, – добавил Густаво, – ваще ничё не происходило.
– Я пытался, но он крепко держал… знаете какой кабан!
– Ну оно понятно…
Я включил видео. Ребята вяло подтянулись к экранчику. Бой и правда вышел тусклый. Ни тебе броска, ни атаки внятной. Лишь неудачные попытки высвободиться из захвата.
– О, о! Кстати, во! Смотри! – вдруг оживился Сржн.
– Что? Где?
– Вот сюда, сюда смотри!
Сржн ткнул в правый верхний угол экранчика, где на заднем фоне записался кусочек другого боя на соседнем татами. В уголку экранчика сцепились двое тяжеловесов. Они стояли на ногах. Один тянул другого, второй сопротивлялся. Вдруг первый быстро наклонился, с поразительной лёгкостью поднял второго у себя над головой и со всего размаху швырнул бедологу на татами. БАЦЦЦ!
– Во-о-о-о-о… во-о-о-о!! – восторженно завокали Густаво с Сржаном.
Они перемотали видео и взялись пересматривать его опять. БАЦ!
– Во-о-о-о-о! Во-о-о-о-о!
Я отпрянул от экранчика. На миг мне стало даже обидно. Фигли?.. но потом я пересмотрел кусочек ещё раз. И правда… самый лучший момент “моего” боя.

венесуэльцы, джиу-джитсу, сербы

Одно дело обласкать по-испански, выразить насколько важен для тебя человек, и другое (когда обласкание прошло успешно) – напрямую высказать комплимент, признаться в своих чувства и даже желаниях. В испанской культуре, по праву считающейся особенно страстной в плане отношений, ключевые фразы особенно важны. О самых главных “те кьеро” и “те амо” я как-то писал. Но есть и другие:
* Te extraño (лат-амер.), te echo de menos (исп.) – Скучаю по тебе.
* Te necesito – Ты мне нужна.
* No quiero/puedo vivir sin ti – Не хочу/могу жить без тебя.
* Me vuelves loco – Ты сводишь меня с ума.
* Eres muy sexy – Ты очень сексуальна.
* Te deseo mucho – Я тебя очень хочу.
* Estoy caliente – Я в похотливом настроении.
* Tienes un magnífico cuerpo – У тебя превосходное тело.
* Me gusta tu sonrisa/pelo – Мне нравится твоя улыбка/волосы.
* Adoro tus ojos/labios/tetas/piernas – Обожаю твои глаза/губы/груди/ноги.
* Abrázame fuerte – Обними меня крепко.
* Bésame / dame un beso – Поцелуй меня.
* Estoy muy feliz contigo – С тобой я счастлив/а.

испанский, отношения, язык

– Ола, Олег! Как ты, всё пучком?
Цыгана Рико я вижу раз в неделю на кассе в “Сирене”, магазине замороженных продуктов, где я покупаю лосось. Лицо у Рики всё в рытвинах, но в чёрных глазах светится озорной огонёк. Рики всегда бодр и весел, ни разу я не видел его угнетённым или усталым. На его вопрос отвечаю как можно бодрее. Говорю, что у меня всё здорово, хотя на деле валюсь с ног – накануне не очень-то выспался.
– Видел тебя сегодня с утречка с девушкой, – улыбаясь, говорит Рики. – Идут такие в обнимочку, хе-хе…
Действительно, я как раз мимо его магазина с утра прохожу.
– Я-то уже 11 лет в браке, – говорит, улыбаясь, Рики. – И дочка у меня большая.
– Да ну? А сколько тебе?
– Двадцать три… но ты эта, не удивляйся. Мы, цыгане, рано сходимся. У нас всё по-другому. Представляешь, в 11-12 лет у меня уже во всю няки-няки с женой были. С самого детства вместе… я теперь и жить без неё не могу.

магазины, традиции, цыгане

Стою летом на площади Каталонии, пялюсь в выложенную плиткой бордовую звезду в центре площади. Народу немного. Звезду видно почти всю. Созерцание её целиком доставляет мне эстетическое наслаждение. Тут слышу неподалёку:
– Кто нас любит больше всех, больше всех, больше всех…
Поют хором. И ладно бы на загранском. Нет, ёпрст, на самом русском!
– Кто нас любит больше всех, больше всех…
И действительно, кто? Поднимаю взгляд.
– Кто нас любит больше всех… Господь Иисус Христос!
Мой интерес отмечает один из поющих. Не теряя времени, он приближается ко мне и обращается на испанском:
– Вот, возьми, пожалуйста, брошюрку.
– Не, – говорю, и мягко отстраняю его дар, – я наизусть знаю, что вы там пишете.
Настроен я дружелюбно. Меня христьянские активисты не раздражают. Просто мне их философия не нужна. Но я всё равно жду знакомых, время есть, поэтому разговариваемся с товарищем. Очень быстро он выясняет, что я из России.
– О! Здорово как! Погоди, сейчас поговоришь с соотечественниками.
Подходят две женщины с явным намерением использовать Буки и Веди мне во благо. Их брату на испанском не удалось вывести меня из мрака безверия.
– Я тоже раньше без Иисуса жила, – доверительно сообщает мне женщина. – Но, поверь, это тупиковый путь. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше.
Женщина, чувствуется, образованная, с опытом.
– По-моему, религия слишком всё упрощает, – поясняю я. – Вот это хорошо, а это плохо. Жизнь – она сложнее. Я предпочитаю придерживаться здравого смысла. Мне религизоная обёртка, чтобы хорошим человеком быть, не нужна.
Женщину с опытом мой подход не устраивает. Она уже не одну заблудшую овечку в стадо вернула. Особенно здорово, когда овечка напугана, подавлена горем или просто сложностями жизни, тогда доводы пастуха быстрее достигают цели. Но, как назло, у меня всё хорошо (или же я умело притворяюсь). На помощь женщине приходит девчушка лет пятнадцати. Заученными словами она учит меня жить:
– Три года назад я тоже прозябала в грехе. Мне было страшно, дальше был только ад! Но я встретила Нину, и она меня научила, что даже самого пропащего грешника Бог может простить, если грешник раскаивается и хочет исправиться.
От её слов на душе становится тускло. Представлять свою двенадцатилетнюю жизнь квинтессенцией греха должно быть весьма печально. Девочка симпатичная, могла бы быть у неё жизнь интересная, только научилась бы она мыслить самостоятельно. Выразить всю горечь жизни во грехе девочка не успевает. Откуда не возьмись на площадь выскакивают… римские легионеры. Парни в доспехах, хохоча и громко бряцая оружием, устраивают инсценированную баталию, перетягивая на себя внимание толпы. Туристы радостно фотаются с ними. Пользуясь суматохой, ниспосланной… в общем, ухожу я в тень.

религия, русские, улица

(продолжение; читать начало)

Как и другая транспортная система, “Бисинг” не окупается. Каждый год она обходится Барселоне в 18 млн евро, что включает 5 млн на зарплаты 250 сотрудников, 10.2 млн на эксплуатацию (починка велов, станций, расходы на фургоны для развоза велосипедов и поддержания равномерной заполненности станций) и 3.4 на амортизацию. Абонементы пользователей покрывают только 4.7 млн, остальное оплачивается администрацией города с доходов на парковку машин.

Итого, окупаемость “бисинга” по разным данным составляет Читать далее

транспорт, улица

– В течение семи лет Гильермо приходил в Академую пять дней в неделю. Он выжимал из себя всё возможное не тренировках, соревновался десятки раз в году, собрал коробку медалей. Гильермо – настоящий воин! Гордость нашей Академии! – вещал Робин Грейси, младший сын Гелио Грейси, основателя бразильского джиу-джитсу. – Нет сомнений, что наш Гильермо достоин носить чёрный пояс!
Дело происходило в официальной Академии Грейси Джиу-джитсу в Барселоне после двухчасовой тренировки. Меня туда пригласил мой приятель Гильермо, которому в этот день присваивали первый дан бразильского джиу-джитсу. Мы занимались вместе с Гильермо дзюдо в другом клубе. Помимо Гильермо чёрный пояс вручали ещё некоему Хави по прозвищу Ниньо (“niño”, исп. ребёнок), который заработал свой ник ещё с детства. За годы занятий он вымахал в девяностокилограммового мускулистого здоровяка – грозу местных мастеров.
Робин повязал пояса Гильермо и Ниньо и дал знак присутствующим приготовиться к ритуалу. Мы, человек тридцать белых, синих, фиолетовых и коричневых поясов, выстроились в две шеренги, образовав длинный узкий корридор. Сняв с себя наши пояса, мы приготовились задать новичкам припарку. Первым побежал Гильермо.
– На! Держи! Ещё!
Народ хлестал от души. Ничего – вытерпит! Воин! Гильермо не обижался. Он мужественно улыбался и не ломился во всю прыть, а семенил трусцой, чтобы у каждого была возможность его “поздравить”. Спина, шея, бок, ноги! Хоп! Хоп! Пробежав весь корридор, Гильермо остановился, глубоко вздохнул и засеменил обратно. Народ лихо размахивал цветными поясами – когда ещё будет возможность полупить мастера и не получить при этом сдачи?

бразильцы, джиу-джитсу, испанцы

– ¡Mira! ¡Mira! ¡Como puedo! (Смотри, смотри, как я могу!)
– ¡Que guay! (Клёво!)
Я пытался поставить новый рекорд по количеству кругов в бассейне, но в тот день мне не повезло. Я был там не один. Белокурая девочка лет семи радостно плескалась посреди и так можно сказать лягушатника. Мало того, что она то и дело преграждала мне путь, так ещё и непрестанно требовала моего внимания.
– ¡Mira! ¡Mira! (Смотри, смотри!)
– Sí, sí… (Да, да…)
В итоге я понял, что рекорда в этот день мне не видать и смирился с тем, что девочке я понравился и она теперь от меня не отвяжется. Детям я вообще обычно нравлюсь. Может, потому что даже в тридцатку живёт ещё во мне какая-то детскость, и они это чувствуют. Мы перебросились девочкой ещё парой слов, и она заметила, что я иностранец. Трудно было не заметить, особенно учитывая, что дело было два с лишним года тому назад.
– ¿De dónde eres? (Откуда ты?) – поинтересовалась непоседа.
– Soy de Rusia (Из России).
На лице девочки отразилось замешательство. В миг она стала намного серьезней.
– А я тоже… из России, – выдала она на чистом русском. – Мы с мамой из Омска, а папа у меня испанец.
Девочку звали Вика. В Каталонию она переехала пару лет назад. Вика училась в школе и уже бегло говорила на каталанском и испанском. После школы она не болталась без дела, а занималась балетом. Папа у Вики тоже был не пальцем делан, он преподавал кунг-фу в спортзале за стенкой. Мне припомнилось, что я даже перекидывался с ним парой слов ещё до знакомства с Викой. Он был очень приветлив и дал мне свою визитку с иероглифами. Маму Вики я тоже видел. Она показалась мне очень серьезной поначалу. А позднее, когда я выдал своё происхождение разговорами с русской администраторшей спортзала, мама Вики стала смотреть на меня ещё серьезней. Дочка у неё очень открытая и любопытная девочка. Бывало мы ещё сталкивались с Викой, то в бассейне, то в корридоре. Она рассказывала мне о своей семье и жизни заграницей. Некоторые русские слова давались ей уже с трудом, тогда она поясняла на испанском. Я слушал её и думал, останется ли вообще в ней что-нибудь русского, когда она вырастет?

испанский, русские, язык

– Знаю, ты, как всегда, выберешь простой салат с тунцом, а остальным я, пожалуй, приготовлю… huebos estrellados (“разбитые яйца”), – говорит мне Паола.
– Что ещё за “разбитые яйца”? – спрашиваю.
– Типичное мадридское блюдо. Его даже подают в знаменитом ресторане “Casa Lucio”, куда порой захаживает Хуан Карлос Первый. Как увидишь, так сразу расхочешь свой скучный салат!
Я заинтригованный наблюдаю за приготовлением чудо-блюда. Паола нарезает картошку крупными кружками, жарит её на сковороде, сверху разбивает яйцо. Получается эдакая глазунья на картошке. Я терпеливо жду каких-нибудь хитрых пассов или редких ингридиетов, которые превратят обыкновенную картошку с глазуньей в королевское мадридское блюдо. Но чуда не происходит, Паола ничего больше делать не собирается.
– И это знаменитое мадридское блюдо??
– Ну да, как есть. Можно ещё сверху хамон положить, вкуснотища! (ricisimo)
Какое-то время медитирую на шипящую на сковороде картошку и выпуклый глаз “разбитого яйца”. Думаю, что не перестаю удивляться этой европейской кухне. Даже самое простейшее блюдо умеют подать как нечто выдающееся.
– Да уж, салат-то мой простой, – говорю, – а твои “разбитые яйца” не иначе как золотые, потому что ничего сложного я в этом блюде не вижу. Как его вообще можно приготовить плохо?
Паола смеётся.
– Напрасно ты! Картошка должна быть очень мягкой, чуть-чуть приготовленной, не сухой, не пережаренной. Тут тоже навык нужен. А кроме того, чем тебя смущает простота? В ней и вся прелесть. Вот знаешь, например, рис по-кубински (arroz a la cubana)? По нему тут все с ума сходят. Но, если приглядеться, это лишь рис, сверху томатный соус и яйцо. Никаких вычурностей и изысков!

еда, кухня, эквадорцы

Cuitadella (исп. крепость) – это такой чумовой вечнозелёный барселонский парк, кто не в курсе. Располагается он рядом с Триумфальной аркой, в конце проспекта Сан Хуан в пятнадцати минутах от моря. Сейчас, лютой барселонской зимой, плюс десять по Цельсию, парк уныл и пустоват, но летом он пышет свободой и праздным весельем. Всё это в него вдыхают люди, свободные и довольные жизнью. Мне нравится валяться в Сьтаделье с ноутом или ебуком на траве, наблюдать за шумными компаниями студентов, чинными семейками из какой-нибудь Швейцарии, жонглёрами из Ганы, бразильцами-капоейристами, пожилыми каталонцами с собачками, и другой барселонской публикой. Я пытаюсь проникнуть в их мысли, понять желания. Однако это всё равно не то же самое, что услышать чужую точку зрения на знакомую реальность.
– Пошла я как-то раз в Сьютаделью, – расказывает Нурия. – На улице стояла жара, поэтому оделась я очень по-летнему. Зелёное, коротенькое платьице с большим декольте, босоножки. Нашла солнечную лужайку, разглеглась на травке, книжку раскрыла. Но на жаре почитать не вышло, разомлела я, потянуло меня в сон. Отключилась мгновенно. Не знаю, сколько я так пролежала, но очнулась, знаешь, с каким-то нехорошим чувством. То ли с неловкостью, то ли с тревогой, то ли со страхом… Подняла я голову и упёрлась в немигающий взгляд плешивого мужичка неподалёку. Он беззастенчиво рассматривал мои оголённые ноги. “¡Puto, mirón!” (Глядун, херов!) – подумала я и поджала под себя ноги. Когда я приподнялась, то увидела с другой стороны ещё одного, помоложе. Этот терзал глазами мою грудь и отворачиваться явно не собирался. Я спешно прикрыла декольте книжкой, осмотрелась в поисках нормальных людей, но обнаружила ещё двух глядунов – одного усатого на скамейке, он поверх газеты пялился на мою спину, и патлатого на тропинке, который, как шёл так и замер. Тут я серьезно пожалела, что мне не семьдесят пять или что я не вешу под сто. Но, знаешь, только на мгновение… пока на тропинке ни появилась девушка, даже помладше меня, но вся какая-то нескладная, с мясистым носом и оттопыренными ушками. Так мои глядуны на неё вообще не позарились. Я подумала, чёрт с ними с этими извращенцами, может, их внимание и не плохой знак. Но лужайку я всё-таки сменила!

парки, улица