Была пятница, я задерживался на работе, а мне ещё надо было ехать в Орту на север Барселоны и искать там “Park Malup” — детский центр или, как тут говорят, «чики-парк». Полтора часа назад там началось празднование дня рождения моего племянника Хосете.

Пять лет — столько ему исполнялось — возраст в общем-то неплохой. Примерно в этом возрасте, как мне кажется, с ребёнком уже становится интересно общаться не только его папе и маме, но и дальним родственникам. Тем не менее, сборище пятилетних сорванцов — то ещё удовольствие. Мне, конечно, хотелось поздравить Хосете, но особой веселухи от грядущего мероприятия я не ждал.

Читать далее

дети, испанцы, каталонцы, эквадорцы

Сандра вытащила своего мужа Энрике в магазины на площади Каталонии.
– Дорогой, ну хватит уже упираться! Быстренько пробежимся по «Корте Инглес», «Зара», Порталь де Анхель…
– Быстренько? Кари-и-иньо… Один только «Корте Инглес» — семь этажей!
– Ну, я же не виновата, что январь заканчивается, и ни Мария, ни Одалис сегодня не могут. Мы же не хотим пропустить скидки, пра-а-вда?
– Как сказать, дорогая. По-моему, в скидки мы даже больше денег тратим.
В этот день Энрике казался Сандре особенно нетерпеливым. Он не давал ей и пяти минут на отдел, словно хотел протащить её побыстрее по всему озвученному маршруту, финишировать первым и раньше других мужей вернуться домой. Он тащил её по коридорам и, чтобы хоть как-то задержаться, она вцеплялась в кофточки, юбочки, ремешки… Энрике, красный, как Марс, давал пару оборотов вокруг своего «солнца», и потом, нарушая законы притяжения, утягивал Сандру на другую точку скидочной вселенной. Сандра жаловалсь, что ничего не может толком разглядеть и оттого ничего не покупает. Энрике пыхтел, давал ей чуток больше времени, но в следующем отделе опять ускорялся. Буквально на ходу Сандра урвала пару кофточек, блузку, куртку и летнюю сумку. Блузку и курточку она натянула сразу – ей не терпелось насладиться обновками, как можно скорее.
– Гуапа! – заявил Энрике, глянув на неё секунду, и поспешил на улицу.
– Вот, а ты не хочешь со мной ходить! Видишь, как тебе самому нравится!
Они проталкивались сквозь толпу на Портал дель Анхель в сторону «Зара».
– Ты слышала? – вдруг спросил Энрике. – Или мне кажется? Чего они?
Сандра чесала шею – новая блузка была грубовата – думала о том, сколько ей ещё всего не хватает и сколько ещё протерпит Энрике.
– Люди хихикают, – пояснил муж.
Сандра обернулась. Действительно, пара парней косилась на них и кривилась в усмешках. Сандра задержала на них взгляд – парни поспешили прочь.
– И эта уставилась, – сказал Энрике и показал на девушку на углу.
Проститутка, светясь густо накрашенными глазами, неодобрительно покачала головой и издалека погрозила Сандре пальцем.
– На что это она намекает? – спросила Сандра, покосившись на мужа.
– Я её первый раз вижу!
Они поспешили вниз по улице. «Хи-хи, хо-хо!» – то и дело раздавалось со стороны. Что-то явно было не так. Обоим стало неловко, да и – дурацкая блуза! – шея у Сандры чесалась. Не дойдя до Зары, Энрике предложил вернуться лучше на днях. Сандра для виду посопротивлялась, но уступила. Дома она выгрузила купленные вещи на кровать. Сняла куртку и блузку, осталась в одном бра. Хотела срезать бирку, которая так чесалась на шее, и вдруг расхохоталась.
– ¡Madre mía, madre mía! (Боже мой!) Энрике! ¡Que verguenza! (Стыд и срам!)
Энрике мешкался, прибежал в комнату в одних трусах, уставился на жену.
– Что? Бракованная? Я никуда больше не пойду — переоделся уже.
– Да нет, хаха, смотри, чего все так пялились. Ещё бы, ты меня в спешке тянешь по бульвару, а у меня на спине такое!..
Она повернула новую блузку к Энрике. С ворота на спину на верёвочке свисала блямба с надписью: «OFERTA! SOLO 3 EUR!» (Распродажа! Всего 3 евро!)

быт, испанский, испанцы, шоппинг, эквадорцы

(продолжение, начало здесь) Утром Энрике не услышал будильник, в офис собирался впопыхах – его ждали клиенты – и только по дороге он вспомнил, что даже не вытащил злополучный диск из музыкального центра. Вечером они собирали у себя латиноамериканских друзей. Энрике пришёл с работы поздно, в самый разгар вечеринки, гости уже поели, болтали с хозяйкой и весело приплясывали под сальсу… Энрике сел за опустевший стол, вяло поковырял ложкой в подогретом морочо, потыкал вилкой в креветки, но аппетит не шёл. Энрике косился на центр, лихорадочно пытался вспомнить очередную песню, чтобы прикинуть, сколько осталось до конца. Он подумал, что Сандра навряд ли знала о пятисотом треке, иначе не была бы так беспечна. Собравшись с духом, он поднялся из-за стола, быстро подошёл к центру и ткнул Eject. Трей проигрывателя выезжал мучительно медленно. Гости удивлённо замерли, словно тишина парализовала их. Энрике быстро ухватил диск за край, махнул рукой и запустил серебристый кругляш в открытую дверь балкона. Сандра, которая танцевала рядом, как-то неуклюже вскинула руки, её брови дёрнулись на лоб.
– Дорогая, прости, не могу больше… каждый день слушаем одно и то же!
– Ты!.. – проговорила Сандра, хватая воздух ртом. – Это был мой любимый диск!
В семье вот-вот случился бы скандал, к которому Энрике уже стоически приготовился (всё же лучше группового прослушивания пыхтений и хихиканий из прошлого), но тут, на удивление всех присутствующих, диск, словно карликовое НЛО, впорхнул с улицы в открытую балконную дверь и приземлился на диване. Энрике непроизвольно потряс головой и, пытаясь восстановить психический баланс, выглянул наружу. С террасы напротив с издёвкой помахал пучеглазый сосед, мол, нам чужого не надо.
– На этот раз, мой самородочек (исп. mi tesoro), тебе повезло, – заявила Сандра, возвращая диск в проигрыватель. – Я, конечно, понимаю, работа-стресс, но у всего же есть свои границы! Если тебе так приелась последовательность, я включу “режим перемешивания”…
Энрике открыл было рот, но сумел только шумно выдохнуть. Кровь долбила в виски посильнее возобновившегося ритма сальсы. Вернувшись к столу, Энрике временно затих, моля про себя, чтобы случайно не выпал пятисотый трек. Пытаясь сохранять невозмутимость на лице, он стал обдумывать очередную музыкальную диверсию. Вечер казался нескончаемым. Чем больше песен проигрывалось, тем выше был шанс, что следующим гости услышат пыхтения и сопения. Ужин придал Энрике сил. Он перебрал все возможные варианты избежать неприятностей и остановился на самом простом и надёжном. Дождавшись пока жена выйдет на кухню, он поймал её в коридоре.
– Я не чокнулся! – сердито прошептал он. – Cтресс тут не причём…
Он взял девушку за плечи, и, глядя ей в глаза, поведал о злосчастном треке.
– Дыхание? Сопения? Чавкания? – переспросила Сандра.
Казалось она ничуть не смутилась, даже наоборот повеселела, сморщила нос, готова была расхохотаться.
– Это ведь Бóрис! Он со мной три года жил! Он всегда так пыхтел и обожал лизаться…
– Что? Какой ещё Бóрис??
– Шарпей! Мы его ещё щенком взяли, но потом моя сестра пеерехала и забрала его с собой. А голос – так это ведь мой отец, только помоложе. Неужели не узнал? Ну и фантазёр же ты, Энрике! Релаха-те! Пойдём танцевать!
Но расслабиться под злосчастный диск пристыженному мужу ещё долго не получалось. Пыхтения шарпея Бóриса переплелись в голове Энрике с заокеанским и таким пугающим своей до-энриковостью прошлым жены.

испанцы, отношения, сальса, фантазия, эквадорцы

В квартире испанца Энрике и эквадорки Сандры в пригороде Барселоны сальса никогда не умолкает. Когда ни придешь, постоянно выстукивает четыре на четыре, пиликают инструменты, беспечно напевают латиноамериканские звёзды. Сандра, накрывая на стол, приплясывает, на лице у неё бодрая улыбка. Энрике танцевать не умеет, топчется только на месте, но сальсу тоже любит. Даже работает под неё. Сводит балансы компании и сверяет заказы в Экселе, созванивается с клиентами – всё под сальсу. Когда я спрашиваю его, откуда у них столько сальсы, да ещё такой разной (для меня она звучит, как одна непрекращающаяся мелодия), Энрике моей поддёвки не улавливает и отвечает на полном серьёзе да ещё с гордостью:
– Этот диск у нас из Эквадора. Сандра привезла. Нескончаемый! (Interminable) Сорок часов, пятьсот треков! Я ещё никогда его целиком не слышал…
Но вот однажды я прихожу к ним в гости и музыка почему-то не звучит. Я интересуюсь, в чём дело, не зашоркался ли диск, на что Энрике мнётся, но потом всё же смущённо рассказывает, в чём дело.
Однажды они с Сандрой были в особенном меломанском ударе и не выключили музыку даже на ночь. Только немного приглушили звук, но диск продолжал играть. Он проиграл весь следущий день и следующей ночью тоже остался включённым. Посреди ночи Энрике приспичило утолить жажду. Он пошёл на кухню, но тут услышал чей-то голос в зале. На фоне голоса играла какая-то незнакомая ему сальса. Энрике прокрался в зал и обнаружил, что голос доносился из колонок – он был записан на диске. Застал Энрике только самый конец речи, что-то типа: “…Сандра, вся эта музыка для тебя в память о прекрасных днях в Эквадоре. Не забывай нас!” Голос был мужским, и Энрике решительно не понравился. Далее зазвучало такое, что Энрике подвис, словно перегруженный компьютер, не в силах переварить напор входной информации. В колонках кто-то запыхтел, учащённо задышал, потом раздались какие-то чавкающие звуки. На фоне их явно слышалось приглушённое хихикание его жены Сандры. Осознание, что этот срам может услышать кто-то ещё, выбил его из ступора, и Энрике поспешно выдернул центр из розетки. Вернувшись в кровать, он не мог совладать с эмоциями, улёгся от жены на расстоянии. Ему очень хотелось разбудить Сандру и порасспросить её о странном треке, но, после долгих ворочаний, он всё же решил отложить разговор на утро… (продолжение в понедельник)

испанцы, отношения, сальса, фантазия, эквадорцы

Энрике вернулся с Сандрой из Эквадора. Пока они гостили, Сандра поучилась там на права, пользуясь тем, что в Южной Америке намного дешевле.
– Ты не представляешь, какое там движение! – рассказывал Энрике, водитель с десятилетним стажем. – В Барселоне просто всё идеально!..
– Ну как же идеально! – перебил я его. – Вот буквально вчера я ходил на практику по вождению. Подъезжаю к перекрестку, там знак “уступить движение” (исп. ceda). Я снижаю скорость, чтобы убедиться, что никого по сторонам нет. Меня тут же обруливает дрындоцикл и – вжих! – на полной скорости проносится через опасный перекресток. У него просто не было времени посмотреть по сторонам… На следующем перекрестке опять тот же знак. Я опять снижаю скорость, и теперь уже другой дрындоцикл на полной скорости обгоняет меня и проносится через перекресток…
– Фигня! Я тебе говорю, что в Барселоне всё ИДЕАЛЬНО! В Эквадоре ВООБЩЕ никто знаки не соблюдает. Лезут, кто наглей. Если притормозишь на “уступить движение”, можешь застрять там на часы – НИКТО тебя не пропустит. Надо переть в наглую…. И это при том, что у них нет обязательного страхования… Один раз я просто на месте стоял, и один идиот мне в зад впечатался. Потом он объехал и еще орал на меня. Там, чтобы расслабленно водить, на танке нужно ездить. А ты говоришь, Барселона…
– Расскажи ему про автобусы! – вклинилась Сандра.
– Автобусы – вообще отдельная песня, – сказал Энрике. – Каждый раз, когда заходишь в автобус, молишься, чтобы доехать живым.
– Да-да! Я так себе и сказала, – сказала Сандра, – если вернусь живой в Барселону, пойду в церковь. Никогда не ходила, а вот после эквадорских автобусов пойду.
– Ты не представляешь, как они на крутых горных поворотах легковушки обгоняют, – добавил Энрике, – а, если случись авария, то водителя не сыскать. Просто он, когда видит опасность, открывает дверь и заранее выпрыгивает из автобуса. Да-да, отправляет пассажиров в тартарары. Автобусы там то и дело падают, да и легковушки. Вот одна недавно упала в расщелину километр глубиной! Пассажиров из кузова буквально выскребали. Так что ты давай не жалуйся… В Барселоне вождение – сплошное удовольствие. После Эквадора я чувствую себя тут в совершеннейшей, просто райской безопасности.

вождение, испанцы, улица, эквадорцы

– Мне тут Катя недавно написала, – говорю я. – Помнишь, мы с ней в самолёте познакомились?
– Катя? Какая ещё Катя? – спрашивает Паола.
– Помнишь, она ещё в Москву летела. Мы потом ещё с ней гулять ходили.
– А! Дорогой, так её не Катя звали, а Катерина.
– Ну да, Катерина-Катя, одно и то же.
– Как же одно и то же, это всё разные имена!
Начинаем выяснять. Оказывается, в Латинской Америке имя Катерина и его испанизированные производные формы – Катья, Кати, Катьюшка – очень популярны. Только все они – совершенно разные имена. В паспорте, например, так и пишут: Katyushka. Одну мою знакомую мексиканку зовут Katia Gomez. Более того, поскольку в испаноязычных странах ребёнку всегда даётся два имени (произвольных) и две фамилии (одна от матери, другая от отца), отчего порой получается вообще курьезно…
– В Эквадоре вот у меня есть подруга Татьяна Катюшка! – заявляет Паола.
От такого креативного сочетания я уже выдержать не могу, мной одолевает тихий, но продолжительный ржач.

традиции, эквадорцы, язык

Каталонец Энрике, муж эквадорки Сандры, делится своими мыслями:
– Эквадор, хотя и преступный, хотя у местных и оружия дополна, мне там всё равно очень нравится. Если в большие города, вроде Гуайакиля и Кито не соваться, то вполне жить можно. Маленькие городки там отличные. Спокойные. Там даже люди другие. Больше всего мне нравится, что там много неисследованной территории. Выезжаешь, вот тебе – море, вот – сельва, там горы, и главное ни-кого! Меня это успокаивает. Тут, в Барселоне, я расслабиться не могу. В городе – муравейник. Местные, туристы… Отъедешь от города, и все равно – машины, дома один за другим. Европеец везде свою территорию пометил. В этом плане в Южной Америке раздолье – природа почти не тронутая. Если мне вдруг дадут билеты в Эквадор, организую себе длительный отпуск не раздумывая, с радостью побегу чемоданы собирать.

испанцы, самокопание, эквадорцы

С самого начала учёбы в Барселоны эквадорка Сандра не носила обручальное кольцо на занятия. Чутьё ей подсказывало, что если она хочет социализироваться, то внешние признаки осёдлости и стабильности в свободолюбивой Европе ей в этом деле не помогут. Хотя она и не собиралась изменять мужу, но всё же знающие подруги ей намекнули, что молодые и игривые барселонцы просто подсознательно станут уделять ей намного меньше внимания, а барселоночки также могут совершенно естественно вычеркнуть её из подружанок на различные гулянки. Она вняла совету, и если у неё напрямую не спрашивали, она особо о муже и не распространялась. Но однажды она забыла свой сотовый на парте. И он взял, да раззвонился.
– Ола? – поприветствовал звонящего сосед Сандры по парте.
На экранчике телефона светилось: “esposo” (исп. «супруг»). Приготовившись к ответу, миловидный сосед по парте, который последнее время был особенно услужлив c Сандрой, нахмурился.
– Это муж Сандры, не подскажете, где она сама? – проговорил звонящий. – Кстати, а кто это?
– Я – Хави, её однокурсник. Сандра вышла в туалет, сейчас подойдёт.
– Окей, Хави, передай, пожалуйста, чтобы она перезвонила. Адьос.
– Адьос…
Со следующего дня Хави к Сандре подсаживаться перестал.

испанцы, молодежь, отношения, эквадорцы

– Знаете куда я хожу с латиноамериканками знакомиться? – спросил галисиец Хавьер, и, не ожидая ответа, добавил: – В фаст-фуд KFC!
Паола, эквадорка, рассмеялась. Я недоумённо посмотрел на них.
– Эти ресторанчики по всей Испании есть, и в Барселоне их полно, и там вечно латиноамериканочки собираются и дружно хрустят курочкой, – пояснил Хавьер.
Паола согласно покивала и, смеясь, добавила:
– Потому что там курочку, точно как у нас готовят. А наши обожают жареную в масле курочку. Я тоже здесь в Барселоне в KFC поначалу захаживала. Ещё когда в университете училась, что ни день, то жареная курочка от Колонела Сандерса. Потом лучше стала питаться и теперь в KFC о-о-очень редко появляюсь.
Мне стало интересно, откуда такая особая связь жареной курочки с южноамериканцами. Каких-то корней в их культуре я на этот счёт не замечал. Выяснилось следующее. История гиганта KFC (более 10 тысяч ресторанов в 79 странах начинается) ещё в 1952 году. Изначально это была чисто американская сеть фаст-фуда, но довольно быстро компании набрала обороты и в 70-80х начала энергичную экспансию в Японию, Австралию и Великобританию. Затем в 90-х последовала остальная Европа и Китай. Примерно в то же время началось наступление на Южную Америку. Первыми были наиболее проамериканские Мексика и Пуэрто Рико, затем Венесуэла, Бразилия, карибские страны. Поскольку Южная Америка, довольно сильно связанная с США во многих отношениях, показала себя особенно хорошо, KFC запустил особенно агрессивную брэндовую политику, и в 1998 году открыл рестораны в 32 южноамериканских странах. Наибольший рост бизнеса KFC произошёл Бразилии, Чили, Колумбии, Эквадоре и Перу. Эти годы как раз пришлись на детство и юношество многих ныне 20-30 летних латиноамериканок.

испанцы, эквадорцы

– Какую колыбельную тебе пела мама? (исп. canción de cuna) – спросил я Паолу.
– Усни дитя, усни же… (Duérmete niño, duérmete ya).
– Что, так вот прямо, жёстко?
На ум мне тут же пришла наша советская и добрая “спят усталые детишки, книжки спят”. Почитав на тему испанской колыбельной, я прифигел и того больше. Полный текст самой известной, как в Испании, так и в Южной Америке, колыбельной звучал так: “Duérmete niño, / duérmete ya, / que viene el coco / y te comerá.” (исп. “Усни дитя, / усни же, / не то коко придёт, / и съест тебя.”) Вариант: “Duerme, niño, duerme, / duerme, que viene el coco, / y se lleva a los niños / que duermen poco.” (исп. “Усни, дитя, усни / усни, а то коко придёт, / который детей ворует / те что спят мало.”) или “¡A dormir! ¡A callar! / Mira, que viene el coco / y te va a llevar.” (исп. “Спать! Молчать! / Смотри мне, придёт Коко / и тебя уволочит.”)
Коко (Coco, также Coca, Cuco, Cucuy) – это такой мифический персонаж, которым запугивают детей. Типа нашего “бабая”. Он представляется в виде волосатого монстра или аморфной бесполой фигуры (см. картину Гойя “Вот придёт кока”, исп. “Que Viene el Coco”). Коко прячется в шкафу или под кроватью, он ворует и ест непослушных детей. Легенда о Коко пришла из Португалии и Галисии. Испанцы и португалы пугали им своих детей издавна. Вместе с колонизаторами Кока расселился и по Южной Америке. На испанском “coco” означает “башка”, также “боль” и “череп”. На эушкера (баскском) “coco” – жирное, чёрное насекомое. Латиноамериканский вариант “куко” возможно уходит корнями к африканскому дьяволу Куку и богу Кукулкану майя.
Петь о Коко детям на ночь – это, конечно, надо было очень догадаться… Впрочем в испанской культуре на этот счёт есть песенка с пояснением: “Con decirle a mi niño / que viene el coco, / le va perdiendo el miedo / poquito a poco.” (исп. “Говорить моему дитя, / что придёт Коко, / чтобы терял страх, / понемногу.”). Что и понятно, но мне больше нравятся жизнеутверждающие строчки поэтессы Исабель Эскудеро: “¿Sabes tú, niño, / qué quiere el coco?: / que tengas miedo / ni mucho ni poco.” (Знаешь дитя, / чего надо Коко? / чтобы его ты / боялся много.)

испанский, испанцы, традиции, эквадорцы, язык