Несмотря на вчерашнюю заметку, легенды о сверхлюдях из дремучих сибирских краёв не проходят поверку жизнью. Даже барселонской зимой мы, сибиряки, тоже мёрзнем, порой простываем, и вообще внешне слабо отличаемся от простых испанских смертных. Куда испанцам понять, что наши сверхвозможности активизируются лишь в условиях сверхтемпературных нагрузок на организм. Более того, требуют постоянной тренировки. Сибиряк, проживший в Каталонии более года, нешуточно рискует атрофировать свой эндодермный термо-щит, добытый годами суровой восьмимесячной зимы. Однако, есть народ, который суров на деле. Суров настолько, что своими поступками способен затмить даже легенды о сибиряках.
– Я раньше в американский футбол играл, – рассказывает мне как-то инструктор по фитнесу, каталонец Эдуардо. – Зачётное было времечко! Так однажды к нам на соревнования приехали две финки. Спортивные такие девчата…
– Здоровенные? – интересуюсь я, и мне представляются типичные такие из журналов для культуристов тёханы с бугристыми ручищами и сиськами-шутками.
– Не-е… – задумчиво отвечает Эдуардо, разрушая яркие образы в моей голове. – Мелкие, но брутальные.
– Мелкие? Да ну!
– Под метр восемьдесят.
– Херасе мелкие!
– По сравнению с двухметровыми мужиками по сто двадцать кило, эти девчата даже хрупкими смотрелись. Но это только на вид… Знаешь, чем они нас поразили? Лишь приехали, переоделись в шорты и футболочки и отправились на пляж.
– И?
– В январе!! У них-то в Хельсинки -13, а тут +12 было. Ёпть, жара… Гуляют такие по песочку босиком, полотенца через плёчо. А мы закутались потеплее и издалека шпионим за ними. Любопытно… Пока ждали, продрогли вусмерть. Там ветер на берегу. А белокурые финочки накупались, назагорались, обрумянились. Довольные такие уезжали. Чудесно на море отдохнули… в самый разгар зимы!

море, погода, русские, сибиряки, фины

Прознав, что я из Сибири, меня часто спрашивают: “А какая у вас температура зимой?” При этом явно видно, что собеседник желает услышать историю о далёком заиндевелом крае, о сверхлюдях, живущих в нечеловеческих условиях. Однако, даже самые смелые фантазии барселонцев не опускаются меньше 20 по Цельсию. Поэтому, когда я со скучающим видом отвечаю “обычно под минус сорок…”, глаза у южан выразительно выпукливаются. Они смотрят на меня с уважением и интересом, чуть ли ни как на человека, пережившего Освенцим. И их можно понять. Большинство местных в жизни ни разу не перешагивали за нулевую отметку термометра. “До минус сорока дети ходят в школы, –поясняю я, – но если вдарит мороз посильнее, то младшим классам разрешается сидеть дома.” “А что, бывает ещё холоднее??” – спрашивают меня. Вопрошающий явно с ужасом переносит себя в этот чудовищный край толстокожих детей, выдерживающих экстремальные температуры. Детей с мохнатыми веками и ногами-снегоступами. Мутантиков, к тому же настолько жаждующих знаний, что даже в минус тридцать и тридацать пять они, словно тюлени, сползаются со всех концов заснеженной сибирской тайги, проторивая новые колеи в растущих на глазах пятиметровых сугробах. В этом ракурсе известная испанская поговорка “La letra con sangre entra” (букв. “знание даётся с кровью”) приобретает особый леденящий смысл. Становится понятно, какой бессмысленно жестокой ценой даётся рядовому сибирёнку среднее образование. При этом, испанец, итальянец или француз, кто бы там меня не спрашивал, на какие-то секунды явно возгорается особой любовью к своёму тёплому краю. Как же ему всё-таки повезло родиться в комфортных климатических условиях! Не бороться за жизнь, а наслаждаться ею было предначертано ему судьбой! Ему искренне жаль далёких таёжных детишек, но иметь такое детство он не согласился бы ни за какие тапасы, пиццы и вина.

испанцы, погода, русские, сибиряки