Луис работал 10 лет официантом на Рамблас.
“Самые ужасные туристы – это португальцы и греки. Заказывают не так много, но всё как-то пораскидают, поразмажут, ухрюкают и тарелки и стол, и пол. Да ещё вечно ноют, какие, мол, цены высокие.
Итальянцы все такие расфуферные, красуются, девушек приезжают цеплять. Но, в общем, нормальные ребята.
С американцами нормально ладим. С ними всё просто. Заказывают всегда салаты, гамбургеры и пиццу. Как привыкли у себя есть, так и здесь едят.
Разные, конечно, люди бывают, я в общем говорю, как обычно происходит.
Ну, а самые лучшие туристы – это русские. Приезжают они, как правило, семьёй. Муж с женой и пара детей. Всего четыре человека, но назакажут! Полный стол еды. Отец открывает меню, тыкает пальцем – вот это, это, это, и это – всё хотят попробовать. Воспитанные? Русский язык настолько отличен от испанского и английского, что говорят они обычно совсем плохо, поэтому никогда не жалуются, с вопросами не пристают. Поели, дают знак: ‘Сколько?’ Даёшь чек. Глава семьи молча достаёт кошелёк и выкладывает нужную сумму.”

американцы, греки, итальянцы, кафе, португальцы, русские

– Можешь сказать ему, но только учтиво, чтобы он чаевые тоже с карточки снял? – прошу я Паолу.
– А сам почему не скажешь?
– Ну, я скажу, но получится как-нибудь коряво, он ещё обидится.
– Ты отлично разговариваешь на испанском. Столько лет тут живёшь. Откуда такая неуверенность?
Я соглашаюсь с ней, но как-то через силу. Подходит официант.
– Снимите, пожалуйста, 52 евро вместо 49, – говорю я ему.
– А? – переспрашивает он и морщится.
Я бросаю растеряный взгляд на Паолу (“Говорил же!”) и торопливо повторяю мою просьбу.
– Зачем? – удивляется официант.
Тут я совсем начинаю тупить и заикаться.
– Он хочет, чтобы вы чаевые тоже с карточки сняли, – вмешивается Паола.
– У нас так, к сожалению, нельзя, только наличкой. Но вы не переживайте! Обойдусь без чаевых, ничего страшного. Как-нибудь в другой раз.
На пути из ресторана я жалуюсь Паоле.
– Мне первая фраза на иностранном языке с незнакомыми людьми всегда трудно даётся. Вроде хорошее у меня произношение, с друзьями без проблем общаюсь, но вот скажешь что-нибудь кому-нибудь незнакомому, и он – “Чё? Каво?”. Помнишь, как я в такси раньше с адресом парился. Мой старый адрес “Sicilia con Diputació” почти никогда с первого раза не получался. Таксист всегда переспрашивал.
Паола смеётся.
– Да ты не виноват, просто люди услышат незнакомый акцент и в голове у них загорается сигнальный маячок “Иностранец! Иностранец!” Они впадают в коммуникационный ступор. Вот и переспрашивают. Это не потому что ты непонятно говоришь. Другие-то тебя понимают!
– Раз срабатывает маячок, значит ещё недостаточно хорошо говорю, – возражаю я. – Надо чтобы совсем неотличимо было.
– Ну чего захотел! Даже нам, латиноамериканцам, кто здесь много лет живёт, даже если сильно хочется, настолько сгладить акцент не получается. Хотя у нас испанский-то родной! С нами, кстати, тоже этот “эффект первой фразы” срабатывает. Особенно поначалу, когда я сюда приехала, народ частенько ступорился после моих первых слов. Тоже переспрашивали. А с племянником моего брата, который тут родился, так мы вообще друг друга поначалу не понимали! Так что нечего стесняться, а переживать так и тем более!

испанский, кафе, язык

(продолжение; начало здесь)
Хави обернулся крик и увидел быстро приближающегося охранника.
– Пусти его! Пусти!! – опять прокричал тот.
– ТЫ!! КО МНЕ ДАЖЕ НЕ ПОДХОДИ! – приказал Хави секьюрити.
Охранник словно уткнулся в невидимую стену и замер в нерешительности. Классическое кровяное удушение со спины, которое сделал Хави скинхеду, называется “матальоном”. Давление приходится на сонные артерии. Человек по-прежнему может дышать, но кровь в мозг больше не поступает, и тогда жертва засыпает. Когда скинхед обмяк, Хави отпустил его тело. Зрелище было ужасное. Бритоголовый распластался в огромной луже крови в неестественном положении. Одна его нога уехала вперёд, другая назад. Объяснить полиции, что скинхед напал первым было бы сложно. Охранник, в мыслях, видимо, уже похоронивший бритоголового, стоял раскрыв рот.
– Пойдём, – сказал Хосе, до сих пор прохлаждавшийся в стороне.
Хосе знал, что его “сенсей” может сам справиться со скинхедом и поэтому в драку даже не вмешивался. Они быстрым шагом спустились на первый этаж и вышли на улицу. В этот день им явно не везло: прямо из-за угла выезжал полицейский бобик. Убегать было бы глупо. Когда Хави и Хосе повязали, полицейские стали искать свидетелей.
– Мы ничего не видели, ничего не знаем! – категорично заявили две девицы, которые всё время драки сидели за столиком напротив.
Хави сочувственно посмотрел на них.
– Девушки, будьте добры, скажите правду, – обратился он к ним почти нежно. – Вы ведь видели, как он к нам привязался. Просто скажите правду.
Свидетельницы помялись немного, но всё же рассказали полиции, как было дело. Пока скинхед не пришёл в себя, они быстренько ретировались из Макдональдса.
– Ребята, мы в армии служили, в охранке работали. Встаньте на наше место. С вами ведь такое же могло случится, – пытался убедить полицейских Хави.
Полицейские подумали-подумали, да махнули рукой. Лишние заморочки, да к тому же со скинхедом им совсем были не нужны.
– Черт с вами, идите себе…
Хави с Хосе пожали им руки и ушли.

испанцы, кафе, криминал

– Чё уставился, каброн? Зенки захлопни!
Бритый высокий мужик пихнул приятеля Хави в грудь. Дело было в Макдональдс на Пуэрто де Анхель, рядом с площадью Каталонии. Хави говорил по телефону, но заметил назревающий конфликт и спокойно сказал в трубку:
– Извини, мне надо отключиться.
Он положил телефон в карман и обратился к своему приятелю:
– В чём дело, Хосе? Что ему нужно?
Спросил он это для проформы. По бритому мужику было видно, что дело собственно ни в чём. То ли псих, то ли обколотый, он просто набрёл взглядом на двух парней, лёгких жертв на вид. Откуда ему было знать, что Хави с Хосе служили в испанском спецназе, да к тому же мастера джиу-джитсу и тайского бокса в придачу. В рубашках с рукавами мускулов особо не видно, а боевой опыт и того не разглядишь. Мужик при появлении Хави огрызнулся, Хави огрызнулся в ответ. Бритоголовый этого и ждал. Глаза его мгновенно налились кровью.
– Сейчас вы спуститесь вниз, выйдите на улицу, и вас там убьют, – процедил он.
– Окей, – просто сказал Хави и пожал плечами.
Встать он не успел. Мужик внезапно сделал мощный выпад своим бритым черепом, целясь Хави прямо в лицо. Хави инстинктивно подался назад, вскидывая перед собой руки. Бритая черепушка лишь слегка коснулась его носа. Также совершенно инстинктивно Хави вскочил и одновременно сделал мощный толчок (empujón) бритоголовому в грудь. Тот, едва удерживая равновесие, отступил на пару шагов назад. Хави уже принял боевую стойку и тут же сделал короткий выпад кулаком. Удар пришёлся бритому в переносицу. Из его рассеченных бровей и разбитого носа хлынула кровь.
– Да вы знаете с кем связались??!! – взревел бритоголовый, пуская кровавые сопли. – Я главарь барселонских скинхедов!!
Хави согласно кивнул. Отшагнув в сторону, он умело сделал бритоголовому подсечку. Скинхед мешком завалился в угол. Скользя в собственной крови на полу, он пополз к выходу. Хави пропустил мужика немного вперёд и ловко прыгнул ему за спину, закрывая на его шее удушающий захват. Бритоголовый выпучил глаза и начал яростно брыкаться.
– Пусти его! Пусти!! – кто-то истошно заорал с лестницы.
(продолжение завтра)

испанцы, кафе, криминал

С Валей и Лёхой мы провели чудесный туристический день с продолжительными прогулками по Барселоне и визитом Космо Кайши (Cosmo Caixa) – огромным интерактивным музеем с научным уклоном. Из музея поехали в сторону Рамблас на метро. Вагон был почти пустой. Доехали с комфортом. Поужинать решили от пуза и бюджетно – в “ешь сколько хочешь” Fresc Co. Набрали еды. Дошли до кассы. Тут Лёха, стал поспешно похлопывать руками по нагрудным карманам.
– Не понял!.. – воскликнул он.
С карманов куртки Лёха перешёл на джинсы, но и их пустота его не порадовала.
– Кошелёк не могу найти, – с бледным видом объявил он.
Положив сумку на сиденье он стал выгребать из неё всё содержимое, потом опять прошёлся по пустым карманам на тот случай, если в них вдруг что-то всё же завалялось. Кошелька нигде не было.
– Я ведь вот только что в метро расплачивался. Ничего не понимаю…
Мы стали дружно восстанавливать видеоряд нашего возвращения из музея. Ни на одном отрезке пути к нам никто не приближался ближе, чем на метр.
– Выпал, наверное, – предположила Валя.
Из кафе мы отправились по следам нашего возвращения из музея. На пересадочных станциях мы тщательно исследовали пространство от вагонов, по лестницам и эксалаторам, до выходов наружу. Всё напрасно.
– Сколько у тебя там было? – поинтересовался я.
– Что-то около четырёхсот евро и столько же в рублях, – вздыхая, сказал Лёха. – Прощай новый ай-пад, прощай… Но ещё хуже другое – кредитки заново получать и права восстанавливать.

кафе, криминал, улица

Каталонка Нурия мне рассказывает:
– Есть такое клёвое место в Эль Борне “La Paradeta”. Там прямо возле рынка барчик небольшой с прилавком усеянным свежими креветками, устрицами, лососем, тунцом, крабами, осьминогами и прочими морепродуктами. Приходишь, набираешь себе полную тарелку, и их прямо при тебе готовят. Обожаю там обедать! Мы туда частенькой весной с друзьями ходим. У “La Paradeta” вроде ещё и в других районах рестораны есть.
– А морепродукты там тебе гладят? (исп. para planchar) – интересуюсь.
– То есть? – недоумённо спрашивает Нурия.
– Ну их тебе обязательно гладят или их сырыми тоже можно есть?
– А-а-а! Ха-ха! Ты имеешь в виду “жарят”! (исп. a la plancha)
– Да-да, “жарят”… – говорю я, улыбаясь. – Постоянно путаю это ваше “жарить” (исп. preparar a la plancha) с “гладить” (исп. planchar). У вас ещё “fritar” есть?
– Ага, – говорит Нурия, – но это означает жарить в масле, а “preparar a la plancha” – это просто на раскалённой поверхности подержать, пока не прожарится.
– И “поглаженные морепродукты” (исп. mariscos planchados) тоже нельзя сказать? – пытаюсь я, наконец, разобраться до конца.
– Ха-ха, “поглаженные”, скажешь тоже! – потешается надо мной Нурия. – Не поглаженные, а пожаренные морепродукты (исп. mariscos a la plancha)!

еда, испанский, кафе, язык

– Смотри, дорогая! Неплохой ресторанчик и цены умеренные…
Молодая или не очень молодая пара, хорошо если с детьми. Немцы, а может, американцы или русские. Да даже местные каталонцы, вдруг решившие прогуляться в сторону порта или пляжа, ненароком пересёшкие роковую Рамблас и как-то упустившие из виду популярный трюк под названием “выпотроши туриста”.
– Паэлья 14 евро, тапасы дешевые… И готовят на вид прилично. Остановимся?
“Дорогая” обнимает своего любимого. На улице хорошая погода, настроение отпускное. Предположим, что пара среднего достатка, девушка или будь то женщина не избалована и потому легко соглашается. Детки уже давно канючат есть, им главное “что”, а “где” по большому счёту им всё равно.
– Так… с едой понятно, а что пить будем? В меню что-то питьё не указано… Официант, пиво у вас есть?.. Отлично. Или канью, дорогая? Вино белое?
Пара заказывает канью, вино, пепси детям. Одного вина, конечно, оказывается маловато, да и канья вторая не помешает. Семейка благополучно кушает. Еда особо не поражает, но качество сносное, все сыты и довольны, а это главное. Приносят счёт.
– Чё-то не понял… – говорит глава семьи и чешет затылок. – Епть, твою мать!
Он шумное выдыхает воздух, уже мысленно просчитывает на чём можно бы сэкономить в остатке дня, и показывает чек жене: паэлья, как и обещано, 14 евро, тапасы дешевые, но… две баночки кавы – 9 евро за штуку, три бокала вина каждый по 10 евро, четыре пепси по 5 евро. Итого, 68 евро только за напитки, почему-то “случайно” упущенные в меню.
– Мля, хоть в сухомятку в следующий раз жри!..

кафе, туризм

Лаймовый привкус, анис, изысканный фруктовый аромат – китайская слива, ананас. Едва заметное дыхание чего-то сельского, вроде свежескошенной травы, уносящее за пределы мегаполиса, вдаль от суеты, замкнутых пространств, людей… в поля, на свободу, где движение без границ, где ветер в лицо, и свежий воздух, и инстинкты… сильные, непреодолимые животные инстинкты…
После Кальсотады мы заезжаем в городок Манреса – час на поезде от Барселоны, родину Марка. Бар в центре городишки вполне приличный. Почти все коллеги тут – Марк, Антон, Алексис, Хосе, Серхио… с ними их девушки и жёны. Мария заказывает “Perro verde” (исп. “зелёный пёс”). Я удивляюсь такому сюрреалистичному названию, скорее более подходящему для абсента, чем для вина. Цвет желтоватый, соломенно бледный, на этикетке – бегущий малахитовый пёс на фоне жёлтого неба и размытых силуэтов гор. Пёс гонится за собственным хвостом, недостижимой целью, которая тем не менее, движет его бесконечно. Бежит он, видимо, по полям центральной Испании, а именно Руеды, где производят эту марку вина. С каждым глотком “перро верде”, очень маленьким, чтобы прочувствовать глубину горьковатого вкуса, но таким соблазнительным, растекающимся по языку мистическим ароматом, всё более пробуждаешь в себе задавленную социальными нормами животную сущность, проникаешься сияющим великолепием сейчас. Под под пологом надвигающейся ночи “Перро верде” ускоряет разделение нашей компании на парочки, разносит их по домам и отелям в каталонском провинциальном городке.

вина, загород, кафе, отношения

Суббота у меня тоже рабочий день. Как и в другие дни, просыпаюсь я по будильнику, в восемь, быстро умываюсь, принимаю душ, съедаю пару фруктов и выхожу из дома. Только в отличие от других дней, иду я не офис, а в ближайший Старбакс. С девяти до двух я успеваю написать 3-5 заметок на ближайшие недели. Сижу я на втором этаже, с балкончика обозреваю немногочисленных посетителей заведения: кто-то читает газетки, у кого-то свидание, кто-то пришёл выпить в одиночку утренний кофе и немного взбодриться. Играет ненавязчивый джаз, слышится негромкая испанская, английская, а порой и русская речь, и тут…
– АААААА!!! ААААА!!!! АААА!!!!
В кафе врывается семейка – молодые папаша и мамаша с тремя пацанятами по пять-семь лет. Один из карапузов орёт:
– ААААА!!!! АААА!!!!
Могли бы и успокоить своё чадо, прежде чем входить. На улице тепло и солнечно, не умерли бы. Тут люди вообще-то отдыхают, а некоторые даже работают.
– ААААА!!!!
Прооравшись, ребёнок, наконец, успокивается. Но три пятилетки – это всё же хардкор. Сидеть спокойно они не могут. Семейка грубо разрушает атмосферу заведения. Я сосредотачиваюсь на ножке стола: “спокойствие… они всего лишь дети”. Но ладно бы дети, их родители, видимо, привыкли к непрестанному шуму и тоже не напрягаются, базлают во весь голос. Словно, раз с детьми, так всё можно.
БАМ, БАМ, БАМ! Молодая мамаша, громко топая, поднимается на второй этаж. Ломится в сортир. Там закрыто. Старбакс не Макдональдс, кто не в курсе. Чтобы воспользоваться туалетом, нужен код с чека.
– ГРЭГ!! КАКОЙ ТАМ КОД? – сверху орёт мамаша мужу по-английски.
Папаша роется в чеках и громко диктует ей код. Всё кафе уже в курсе – мамаше приспичило на толчок. Девушку, тем не менее, чужое внимание не смущает, что такое falta educación (исп. “недостаток воспитания”) она явно без понятия. Пару раз переспросив цифры, она разворачивается и опять ломится в сортир. Возвращается.
– ГРЭГ!! НЕ РАБОТАЕТ! СРОЧНО СКАЖИ ЕЩЁ РАЗ!
Посетители и персонал следят за душераздирающей драмой и желают, чтобы мамаша поскорее уже справила свои нужды. Грег, чуть более чувствительный своей супруги, слегка конфузится и заново диктует номер. На этот раз чуть потише. Мамаша опять безрезультатно ломится в сортир, в гневе спускается вниз, берёт чек из рук непутёвого мужа, поднимается, опять ломиться в уборную, и опять только целует дверь.
– ОТКРОЙТЕ! КОД НЕ РАБОТАЕТ! – орёт она персоналу. – ИДИТЕ СЮДА!
На её оклик спешит официантка. Пока она поднимается, мамаша пробует код ещё раз и – о-чудо, он срабатывает! Мамаша запирается в туалете, а официантка останавливается на полпути. Мы перекидываемся с ней возмущёнными взглядами. Девушка, изображает пантомиму удушения назойливой клиентки, я понимающе улыбаюсь. Не знаю точно, откуда была семейка, похожи на американцев, но я рад, что не русские. Тех наших, что я тут видел, вели себя куда пристойнее!

дети, кафе, самокопание

– Пойдём в “ми амор”? – обращается болгарин Эмил к итальянцу Даниэлю.
Я отрываюсь от монитора.
– “Ми амор”? – спрашиваю удивлённо.
– Ага, кафе тут неподалёку. “Casp 45”. Мы там частенько обедаем, – улыбаясь, поясняет Даниэль. – Там самая ласковая официантка во всей Барселоне. Она зовёт меня “ми амор”, Антона “кариньо”, а Эмиля “нене”…
– Меня она тоже иногда зовёт “ми амор”! – восклицает Эмил.
– Не может быть! – театрально возмущается Даниэль. – Я думал, “ми амор” – это только для меня! Тебя тоже? Нет-нет! Я этого не переживу…
В порыве “отчаяния” он хватается за голову. Мотает ей из стороны в сторону.
– Но она точно только в сотрудников нашей компании влюблена, – наконец, говорит итальянец. – Она только с нами так ласкова.
– Вот в этом можешь не сомневаться! – широко улыбаясь, соглашается Эмил.

болгары, испанский, испанцы, итальянцы, кафе, офис