Встретился я как-то со своим канадским другом Филом здесь в Барселоне. Он в Белграде уже два года живёт. Спросил я, как у него с сербским продвигается.
– Как раньше не говорил, так и до сих пор не говорю… – грустно сообщил Фил.
Оказывается, он никак до практики не может добраться. Начинает заниматься и читает историю языка, любопытные факты, связи с другими славянскими языками и прочее.
– Не поверишь, само говорение как-то на второй план отходит. Столько всего в лингвистике интересного. Я даже репетитора нанимал. Девушку из местных. Но она тоже оказалась на языках помешанной. Мы с ней только о происхождениях слов, да разных правил разговаривали. Собственно, до говорения на сербском, так и не добрались.
Позабавила меня его история. Казалось бы, странный парень. Но, если хорошо подумать, то ведь примерно тоже самое происходит на языковых уроках и в школах, и в универах, только по указке учителей. Нас заставляют заниматься чем угодно – фонетикой, грамматикой, переводом – только собственно не самым применением языка. Очень мало этого применения. Особенно, если говорить об активном применении, то есть производстве речи на иностранном языке. Учителя пичкают нас сложной теорией, словно нагружая продовольствием и экипировкой для длительного путешествия. Вот только груз становится таким тяжёлым, а путешествие таким нереально длительным, что каждый шаг даётся с огромным трудом. При этом любой полиглот вам скажет, что для успешного освоения языка большая теоретическая база не нужна. Применять язык нужно с самых первых шагов, а теорию подучивать по мере надобности и языковой зрелости. Именно так я, начитавшись дидактических книжек, и учил испанский. И уже через полгода плохенько, но говорил по скайпу.

канадцы, самокопание, язык

Раньше я частенько ходил на разные интернациональные мероприятия meetup.com. Особенно мне нравились встречи Social & Music Experience, которые организовывали и до сих организовывают каталонец Серхио и украинка Аня. Как-то притащил я туда моего канадского гостя Фила. К нам подошёл Серхио. Между ним и Филом завязался типичный ознакомительный разговор на английском. Когда Серхио узнал, что Фил канадец, он радостно воскликнул:
– О! А вон там тоже стоят североамериканцы. Целаю группа к нам пришла.
Фил посмотрел на него с полной серьезностью. В тёплом летнем воздухе повисла неблагожелательная пауза.
– И что? – сказал Фил, хмыкнув. – Получается, я от них ничего нового не выучу.
В итоге пол ночи – более пяти часов – он проболтал со мной. Все гости уже давно разошлись, а мы на крыше отеля с чудесным видом на Барселону всё рассказывали друг другу истории о наших разных жизнях. Фил вообще любитель восточной культуры, вот уже несколько лет он живёт в Белграде. Достигаторство, двуличность и бахвальство, которые так часто своейственны американцам, ему не по душе. В нём удачно сочетаются славянская прямолинейность и европейская вежливость. Он хороший пример человека, который сумел выйти за пределы своей культуры, понять отличных от него людей и не перестающего удивлять какими-то новыми культурными открытиями.

испанцы, канадцы

‒ Соня пишет на английском, говорит ей больше нравится, чем на сербском. У меня еще албанский приятель есть. Тоже английский предпочитает. И ты вот, туда же… ‒ говорит на английском мой канадский приятель Фил. ‒ Скажи, дело ведь не только в огромной аудитории?
‒ Читатели, само собой, важный момент… ‒ отвечаю я ему на английском. ‒ Но мне твой язык и сам по себе нравится. Чем больше его использую, тем больше поражаюсь, сколько у вас там всего закопано. Вот в школе нас зомбировали “великий и могучий русский язык”. Могучий, не поспоришь. Но сколько носителей в мире? 175 миллионов, да и не более, чем для 125 миллионов он второй язык. Итого 300. Про сербский с их 10 миллионами и албанский с 6-ю я вообще молчу. А английский? 300-400 миллионов только носителей и до 1.5 миллиарда освоивших. 1,8 миллиарда!! Но ведь язык ‒ это люди. Чем больше людей, тем изощреннее он развивается, тем больше он впитывает, растёт, тем разнообразнее он. В инглише столько диалектов, акцентов, столько литературы выходит из года в год. Конечно, пренебрегать родным языком глупо, в нём особая прелесть, потому я и продолжаю на нём писать. Но недооценивать английский, не погружаться в него со страстью, любовью, усердием в современном-то мире о-о-очень недальновидно. И дело даже не в аудитории и славе (конкуренция там выше), а в том, что английский ‒ это растущая языковая мощь, флагман вербальной и письменной эволюции человечества. С одной стороны, завидую я тебе Фил ‒ у тебя фора с детства. С другой, при такой мотивации рано или поздно я, все равно, буду писать и говорить не хуже тебя, а вот тебе в русский, да и любые другие языки никогда так не погрузиться!

английский, канадцы, язык

Приходим с моим канадским гостем Филом на одну из интернациональных встреч. Я народ там уже знаю, здороваюсь то с одним, то с другим. Фил тоже за компанию здоровается. Тут к нам приближается организатор встречи Серхио и начинает быстро-быстро говорить на испанском. Я ему отвечаю. Перебрасываемся несколькими фразами. Фил морщится. С английским у него само собой проблем нет, французский у него тоже родной, а вот испанский он учил давно и с тех пор совсем не практиковался.
‒ ¿Perdona, y tu puedes hablar español? (Извини, а ты можешь говорить на испанском?) ‒ Серхио, вдруг спохватившись, спрашивает Фила.
Пауза в пару секунд. Фил делает над собой видимое усилие и произносит с сильным англоязычным акцентом с “ар” вместо “рр”.
‒ Puedo hablar, pero… no entiendo nada! (Говорить-то могу, но… ничего не понимаю!)

испанский, канадцы

Разговорились с каталонцем Жозе и моим канадским другом Филом.
‒ А у вас каталанский еще не официальный язык? ‒ спросил Жозе у Фила.
Фил аж пивом поперхнулся.
‒ В Канаде-то?
‒ Ну да, в Квебеке много каталонцев живёт, ‒ сказал Жозе и улыбнулся.
Разговор перешёл в плоскость сравнения Каталонии и Квебека. Как выяснилось, у этих двух мест много сходства. Население у них споставимо: 6,8 млн в Каталонии и 7,6 в Квебеке. И там, и там есть сепаратистские движения. В Квебеке даже были террористы. И там, и там есть язык отличный от основного языка страны. Только Каталония ‒ богатейший регион Испании, а вот Квебек так себе для Канады.
Что касается квебекских каталонцев, мне даже не удалось найти их численность. Зато я нашел общество “El Casal Català del Quebec” (одно из 119 подобных вне Каталонии). Судя по сайту, его 200 официальных членов и 300 сочувствующих (как каталонцев, так и квебекцев) живут активнейшей жизнью ‒ последняя новость за 30 апреля, о дне Сан Джорди.

канадцы, каталонцы

На крыше четырёхзвёздочного отеля Silken Diagonal, с Torre Agbar прямо под носом, зашла у меня с канадским другом Филом беседа о нас, людях не живущих в своей стране. Иммигранты или экспаты ‒ в чём отличие? Кто мы? Экспат (экспатриант) ‒ кто уехал с родины и живёт в другой стране (ex ‒ вне, patria ‒ родина). Иммигрант ‒ человек, который свалил из своей страны с намерением обосноваться в другой. В определениях различия едва заметны. Более явны они в восприятии слов людьми. Экспаты уезжают лишь бы не жить на родине. Для них переезд ‒ это приключение. У них нет твёрдого намерения обосновываться на новом месте. Сегодня они там, а завтра уже ещё где-то. Иммигранты приезжают, чтобы окопаться. Они погружаются в среду, хотя не обязательно сливаются с нею. Они закладывают новую жизнь в другой стране. Экспаты, как правило, едут из богатых стран в более бедные. Иммигранты наоборот из третьих стран бегут на Запад в поисках лучшей жизни. Так, например, поляков в Великобритании зовут иммигрантами, а американцы в Польше гордо величают себя экспатами.
Фил живёт за границей уже лет десять, большую часть в Венгрии и Сербии. Везде вполне обходился английским. Подумывает о новом переезде. Он скорее экспат. Со мной посложнее. Ехал я за приключениями, не от отчаяния, на хорошо оплачиваемое место. Рассматриваю своё пребывание тут скорее как временное. Общаюсь с экспатами много. Воспринимаю себя иностранцем. Но Россия, хотя и не Эфиопия, не такая комфортная, как Испания. Язык я выучил, к местным контактам тянусь. Признаки иммигранта сильнее, но от экспата тоже много есть. Может, “экспатмигрант” как высказалась одна филлипинка в Голландии?

канадцы, русские, самокопание

Интересно, что из русских авторов иностранцам в основном известен Достоевский. Многие восхищается им, читали несколько произведений. Продвинутые ещё упоминают Толстого, Чехова или Булгакова, некоторые слышали Шолохове или знают автора “Лолиты”. Великий русский поэт с африканскими корнями неизвестен тут совершенно никому. Та же невесёлая учесть постигла и большинство других наших литературных гениев.
‒ Достоевский очень хорошо переведён, но всё равно чувствуется как-то странность, я бы даже сказал пикантность в языке, ‒ делится впечатлениями мой канадский друг Фил. ‒ И ещё у него постоянно упоминается дьявол. (Как я позднее понимаю, речь идёт о русском “чёрте”.) Набоков? Очень хорошо английским владеет. Шикарный у него английский. А ещё я читал одного русского современника… как его? Про шлем…
‒ …ужаса? Ты о Пелевине?
‒ Да-да, Виктор Пелевин. Даже не знаю, как его описать. Что-то совершенно нереальное, авангардное. Я ничего подобного в нашей западной литературе не встречал. Очень понравилось.

канадцы, книги, русский