— Что это ещё за дыра? Как-как этот городок называется? — спросил я.
— Ла Пальма де Серьвейо — это не дыра, — пояснил мне Хосе. — Он всего в двадцати минутах от Барселоны на машине. Там хорошее место, а главное — там дёшево.
На шашлыки, или, как тут говорят, «барбакоа», мы с командой джиу-джитсу собирались уже давно. Только по разным причинам поездка всё откладывалась, и вот тренер Хави построил нас недавно в шеренгу и сказал, мол, никаких отговорок, завтра идём покупать мясо. Я за мясом на рынок Бокерия не ходил и вообще до последнего от поездки отлынивал. Думал, выезд на природу на шашлыки, чего я там не видел? Оказалось, испанский вариант «шашлыков» от русского во многом отличается.
Взять хотя бы понятие «дешевизны места» — для большинства сибиряков оно вообще звучит дико. У нас весь лес твой, хочешь на речку, хочешь к озеру, жги костры, всё бесплатно. Может, разве что на популярном «обском море» у Новосибирска за места платить надо. В Испании иначе — жечь костры можно только в специально огороженных местах «для барбакоа». Лет двадцать назад, говорят, тут тоже было раздолье, как в России, но сейчас за костровую самодеятельность в Испании можно схлопотать серьёзный штраф.
Мы проехали Ла Пальма де Серьвейо и чуть в стороне от шоссе оказались в живописной лесистой долине под горой. Там мы обнаружили просторную парковку, где выгрузили наше мясо, пиво и клару (пиво с лимоном). Лагерь «барбакоа» располагался в ложбине. Он меня очень удивил. Никакой вам «дикой природы» — десятки столов с навесами, скамеечки, и в стороне — специально оборудованная «лужайка» с выстроенными в ряд бетонными жаровнями для «барбакоа». Всё выглядело ухоженно и удобно, столы органично вписывались в ландшафт с нависающими над ними ветвями деревьев. В лагере суетилась куча народу, в основном семьи с детьми. Пользование столиком, как выяснилось, стоило 13 евро. Жаровней для «барбакоа» — 7 евро за штуку, мы арендовали три.
Положив свои сумки у стола, мы отправились к жаровням. Сухие ветки завозили хозяева «барбакоа» на машинах, нам оставалось только их наломать. Джиу-джисты, крепкие и мускулистые парни, наконец-то, нашли жизненное применение заломам рук и ног — палки мы крушили с чудовищным проворством. Больше всех старались наши Антон и Дани, к нам хотел присоединиться Кристиан в бейсболке «Реал Мадрид», но Хави полушутя его прогнал (Хочешь испортить всю фиесту этой своей фуражкой? ¿Quieres estropear toda la fiesta con este gorro?) Вскоре у нас уже были угли. Бернард распаковал мясо. Хосе стал его кромсать.
Жаровни для «барбакоа» существенно отличаются от наших мангалов. У нас всё приспособлено для жарки мяса на шампурах, у них — над углями решётка, где мясо раскладывается ломтями. Мы «дураки» режем мясо кусочками, маринуем полночи перед выездом, а они, хлабысь — полкоровы в собственной крови на огонь — и все довольны. Куски были действительно огромные. По ходу жарки ребята их чуть надрезали, впуская побольше жара углей в сырую плоть. Всего мои друзья закупили 22 килограмма свинины и телятины на 12 человек (из них 5 боевых подруг и жён, которые ели совсем мало). Плюс мы жарили и тут же ели сосиски (salchichas) разных видов.
Когда с жаркой было покончено, мы перенесли горы жареного мяса к столу и расселись по лавкам. Тренер Хави пригрозил: «Пока всё не съедим, никто отсюда не уйдёт!» Стали передавать тарелки, пробовать разные части свинины и телятины. Хосе немного разбирался в нарезках и устроил нам ликбез: «Это piqaña, а это entraña. Олег, попробуй ещё vacío и matambre». Термины мне эти ничего не говорили, на вид я в мясе больших различий не видел, на вкус, честно говоря, тоже не сильно отличал — какая-то часть немного мягче, какая-то жёстче, но в целом, мясо и мясо… Позднее я нашёл подробные схемы разных нарезок. Что меня удивило — Хосе использовал в основном аргентинские термины, хотя в Испании есть свои названия для частей свинины и телятины. Видимо, аргентинские термины более расхожие.
У нас вышел настоящий пир. Работа на свежем воздухе разожгла аппетит борцовской команды. Мы хищно впивались зубами в сочное, порой чуть кровоточащее, мясо, смачно жевали большие куски, запивали водой и пивом. В какой-то момент на пригорке за нами появилась группка детей и начала скандировать явно с диверсионными мотивами: «¡Una mission! ¡Una mission!» (Миссия! Миссия!). Что именно за миссия была у юного «зелёного» патруля, мы так и не узнали, поскольку детей быстро ликвидировали их родители. Слева от нас на веранде, резвились другие дети, тоже с миссией, но иного рода. На кирпичной стене веранды висел плакат с надписью: «Mi primer añito» (Мой первый годик), а в центре стола красовался гигантский торт, размером с колесо КАМАЗа. Десятку карапузов на веранде явно сулило поднапрячься, чтобы не расстроить щедрых родителей именинника.
От обилия жирной еды и алкоголя, под лучами солнца, пробивающимися сквозь листву деревьев, мы один за другим стали впадать в блаженный ступор. Слова всё реже вылетали из наших ртов, смех становился всё ленивее. Как хорошо, думал я, иногда порой выбраться на природу с друзьями вопреки всем заботам, налопаться там от пуза, наобщаться по самое не хочу, подремать в кустах за лавочкой, и потом вернуться опять в Барселону, свежим, бодрым и подзагорелым.
Роюсь...
