Думал ли Гауди о том, что его творение будет иметь такой оглушительный успех? Что в его парке, как фотоны в фокусе лупы, будут скапливаться туристы и расслабиться, отдохнуть в таком животрепещущем потоке будет проблематично? Люди непрестанно фотографируют деревья, причудливые колонны, мосты, потолки, стены со всевозможных углов. Десятки тысяч однотипных фотографий каждый день летят в интернет на восхищение друзей и знакомых, лайкятся, притягивают ещё больше разношёрстной радостно-лучезарной публики. На площадях и в аллейках парка много японцев. Прямо из толпы в мою сторону скользит худенькая, молоденькая “куросава” в туфлях на толстенной платформе, в лимонном платьишке и с ультрамариновым национальным зонтиком. На её милом плоском личике царит отрешённая улыбочка Будды. Следом за ней идёт типичный житель заокеанских прерий с надписью “Barcelona Loves Me” на груди. Не густо в парке с испаноговорящими. Зато много русских.
– Пошли-пошли, все к автобусу идём! – словно прапор, командует экскурсовод зазевавшимся россиянам.
– Мами! Мами! – кричит чуть в стороне негритёнок, он дёргает свою приёмную белокожую маму за юбку и указывает пальчиком куда вглубь чащицы.
По истоптанной тропинке гарцует итальянская молодёжь, непомерно громкая и экцентричная. За столиками возле кафе на пикнике расположилась чинная семья афрофранцузов с поразительно угольно-чёрным цветом кожи. Чуть в стороне развлекается и заодно зарабатывает себе на косячок джаз-квартет хиппи.
– Буам, буам, буам-бу-па! – развесёло напевает девушка непонятной национальности и с улыбочкой протягивает шляпу каждому встречному.
Её пение слегка перекликается с группкой типичных испанцев вниз по склону. Они сидят кружком прямо на земле и что-то дружно себе курлыкают под гитару.
Ничего не могу с собой поделать – взгляд мой чаще притягивают гомосапиенсы, чем столбы с завитушками. Колонны, скульптуры – всё это меня восхищает, но ещё больше меня будоражит пестрота бурлящей в своём соку публики.
Парк большой, ходить приходится много. На подошвах моих сандалий пупырышки, явно не продуманные для блужданий по паркам – ступни буквально горят от долгой ходьбы. Только я об этом думаю, как вижу девушку – в её руках туфля, которую она только что сняла с ноги. Пятка у девушки красная и помятая. Девушка ловит мой взгляд, и мы обмениваемся страдальческими улыбками. Передохнув, я бреду к выходу. Уже за территорией парка я обнаруживаю пустую мини-площадь. В центре кранчик с холодной водой. Пустые скамейки. Незамысловатый тихий уголок в сени платанов. Понатыканные по всей площади, они ловят солнце в свои сети, приглушают палящие его лучи. Слышится шелест ветвей и листьев, которые ветерок гонит по плиткам. На площади, устало шёркая сланцами, появляются парень с девушкой. В руках у них по мороженому. Плотно, бочком к бочку, они садятся на каменном парапете, спиной к виду на город. Без разговоров посасывают мороженое.
Следовало окунуться в буйство идей и красок парка Гуэль, в толпы перевозбуждённых туристов, чтобы вновь оценить покой и умиротворение мест менее изысканных, но ничуть не менее ценных. Мест даже более дорогих, если подумать, более интимных, чем кричащий своей необыкновенностью, но оттого такой публичный миллионами обожаемый парк гениального Гауди.
Роюсь...
