«…необыкновенной красоты женщина… в черном шелковом платье, чрезвычайно простого и изящного фасона, волосы, по-видимому, тёмно-русые, были убраны просто, по-домашнему; глаза тёмные, глубокие, лоб задумчивый; выражение лица страстное и как бы высокомерное» — так описывал в «Идиоте» самый почитаемый за рубежом русский классик Настасью Филипповну. Такой я вообщем-то и увидел героиню Наташи Гарустович на сцене театра «Porta 4» в Грасии.
С Наташей, режиссером и актрисой группы «Teatre Rus Barcelonés», я знаком ещё со времён её спектакля «Каштанка». Недавно с «Зелёной группой» молодых актёров своего театра Наташа поставила в Барселоне спектакль «Las mujeres de Dostoyevski» (Женщины Достоевского) и на свой страх и риск пригласила меня оценить их новую работу.
С Достоевским я, врать не буду, знаком только по «Преступлению и наказанию». В школе оно произвело на меня мощное впечатление, но в послешкольные времена я его не перечитывал и вообще к Достоевскому не прикасался. Тем более понятия не имел, сколько женщин было у писателя, но предполагал, что немного. Судя по портретам, героем-любовником его было сложно представить. Впрочем, исходя из плаката спектакля Наташи, в молодости Достоевский был ничего себе, да и женщин у него было по меньшей мере две и при этом весьма привлекательные. Я прямо заинтересовался.
Шёл на спектакль я совершенно неподготовленный. Так уж получилось. В этом было своё преимущество — я мог воспринимать спектакль таким, какой он есть, без всяких предубеждений, груза фактов, как говорится, с чистого (может, даже чересур) листа.
На премьеру я попал… к концу. Мы с Паолой проделали длинный путь через всю Грасию, пришли на улицу Церкви (Carrer de l´Església), а ворота театра оказались закрыты. В чём дело? Оказывается, я проглядел время. Часы начала перенесли, а я запомнил их со старого плаката. Того самого, с симпатичными спутницами жизни писателя…
Второй раз женщинам Достоевского я одурманить себя не дал. Сверил время. Пришёл заранее. Занял место в первом ряду. Приготовил молескин и фотоаппарат.
В полумрак сцены вышел Достоевский. Непривычно моложавый, но вполне настоящий — неловкий и замученный — каким я его и представлял. У Достоевского на сцене был стол с книжками, бумагой, пером, стул рядом. Там он большую часть спектакля и заседал. Что мне бросилось в глаза и не давало покоя весь спектакль — писал он за столом как-то боком. Так и полчаса не просидишь, думалось мне, не говоря уже о корпении над томами произведений. Вскоре стало ясно, что с финансами у писателя беда, он много играет в рулетку и мало выигрывает, что есть у него одна очень эксцентричная любовница, которая вначале показалось мне хорошей, но когда, подразнив, она даже не дала ему приблизиться к себе, я понял, что ничего хорошего от такой «любовницы» ждать не стоит.
Любовницу, Аполлинарию Суслову, играла сама Наташа. Играла здорово, эмоционально. Было необычно слушать её на испанском. И хотя произношение у неё хорошее, говорила она внятно, всё равно испанский немного выбивал меня из русского контекста спектакля. Как ни странно, это не происходило с речью Достоевского, которая как-то сама превращалась у меня в голове в русскую. Может потому, что она была за кадром…
Да, в этом вся соль — Достоевский на сцене не произнёс ни слова! Вообще, никто из актёров на сцене, кроме Наташи, не говорил. Голос Достоевского (задумчивый и проникновенный) всегда звучал за кадром. Все остальные актёры ходили немыми тенями. Это было странно и немного жутковато. На сцене кипели страсти, но все они исходили от Наташи-Аполлинарии. Поначалу они меня увлекали, но к середине спектакля я от них устал, потерял нить происходящего и воспринимал пьесу отдельными образами.
…«Довольно красивая блондинка среднего роста, очень худощавая, натура страстная и экзальтированная <..> любознательна и необыкновенно жива и впечатлительна» (А. Е. Врангель). Марию Исаеву, первую жену писателя играла Виктория Шаповалова и довольно аутентично. Настолько, насколько это возможно без произнесения единого слова…
…Рогожин — персонаж «Идиота» и по сюжету муж Аполлинарии, вышел у актёра Василия Суворова каким-то демоническим…
…бои на шпагах, ссоры, свадьбы и похороны…
…фоновая живая музыка гитариста Ромы…
…вторая жена, Анна Сниткина, в исполнении Ларисы Суворовой. С её появлением, надо сказать, я опять ухватил мысль. И хотя роль Ларисы сводилась в основном к уборке того беспорядка на сцене, который наделали две предыдущие женщины, именно этим персонажем я проникся больше всего.
После спектакля я побеседовал с режиссёром. Как выяснилось, сценарий Наташа писала сама. Из трёх произведений Достоевского она извлекла прообразы женщин писателя и вкрапила их в биографию Достоевского. Так все монологи Аполлинарии на самом деле слова четырёх героинь — Полины («Игрок»), Настасьи Филипповны («Идиот»), Катерины и Грушеньки («Братья Карамазовы») — прообразом которых она послужила. Вся фоновая речь писателя взята из его настоящих писем.
— Мы не претендуем на разгадку, — сказала Наташа. — Это такой импрессионизм без всяких наполнений. Попытка исследования произведений. Главное, я не хотела театрального актёрского наигрыша. С моими учениками мы исследовали тему реального существования на сцене. Не сказать, что мы чего-то добились, это скорее поиск в том направлении…
Мне было интересно узнать, как на постановку о Достоевском реагируют местные. Но оказалось, что различия в восприятии пьесы скорее нужно искать не в национальной, а гендерной плоскости:
— Мне кажется, это очень женский спектакль, — сказала Наташа. — От женщин получаю очень добрые отзывы. Мужчинам трудно сообразить, что за история, потому что её, как понимаю, хочется понять, а я предлагаю просто чувствовать и ничего не пытаться выяснить, что там за история и что происходит.
Спектакль был первой работой на зрителя для молодых актёров. Но у Наташи за спиной было уже много постановок.
— По сравнению с другими спектаклями — это самый сложный, — призналась актриса. — В постановке он был легкий, а теперь я с ним страдаю. Я не переживаю на тему понравится кому-то или нет. Понятно, что никогда нельзя об этом беспокоиться. Он сложный чтобы его играть. Сложный по своей наполняющей. Достоевский вообще очень сложный. Я знала, что это непосильная задача для нас. Мы взяли такой вот этюд и мы его обыграли. Мы постарались наполнить его страстями. Не знаю, получилось у нас это или нет.
Лично мне не хватало реакции главного героя. Его пассивность и молчаливость удручала. Что интересно, в отзывах к фильму «Три женщины Достоевского» зрители жаловались на ту же проблему: «…По воспоминаниям современников, он (Достоевский) был очень эмоционален. А здесь он статичен, и <...> спокоен, как удав».
Достоевского в спектале Наташи играл Тим Канинг, представившийся мне как Жека. Программист по образованию, он впечатлил меня тем, что театром занимается всего полгода. Хотя его герой и был пассивен по сценарию, фальши в игре Жеки я не заметил, впрочем, как и в игре других актёров «Зелёной группы». Жека пришёл в театр, чтобы научиться общаться в больших группах людей, раскрепоститься. Сцена ему в этом плане уже начала помогать. Правда, по иронии судьбы, персонаж ему достался не слишком-то общительный и раскрепощённый.
Уже позднее, когда я активно читал о жизни Достоевского и в подробностях о его трёх женщинах, я понял, что из всёх трёх мне больше всего хотелось бы узнать о последней, которой в спектакле выделено так мало времени. Анна Григорьевна была уникальная женщина. Она вела все экономические вопросы деятельности писателя (денежные и издательские дела), освободила мужа от долгов и отучила от азартных игр. Она вела дела с издателями и типографиями, даже сама издавала его сочинения. Кто знает, был бы вообще Достоевский настолько знаменит, если бы не его вторая жена, которая даже после смерти писателя работала над увековечиванием его творчества. Аполлинария же показалась мне просто истеричной красоткой. Хотя она и дала Достоевскому богатый творческий материал, что называется, «с натуры», отводить ей эксклюзивную роль среди остальных женщин писателя я бы не стал. Впрочем, у каждого своё видение. Может, тогда спектакль получился бы менее импрессионистским и более смысловым.
* Сходить на спектакль ещё можно в это воскресенье (27.10) в 20:00 в театре Porta 4. Последний показ!
Роюсь...
