Испанские сантехники – они такие же как наши. Порой ещё бóльшие разгвоздяи…
– Даров! Ну чё, где тут? Чего чинить?
Небритый мужик с засаленным портфелем. Ощутимый запах перегара при нём.
– На кухне кран капает, – поясняю, – и во втором туалете бачок теряет воду. Рычаг вот-вот сломается.
Сантехник топает тяжёлыми бутсами по паркету. Через всю квартиру идёт в туалет. Встаёт на толчок и заглядывает в бачок у потолка.
– Вон та хрень, которая клапан тянет? – спрашивает. – Да, фиговата (chunga)…
– Можно её поменять?
Смотрит на меня, как будто я прошу джакузи в унитазе установить.
– Чего её менять? – спрашивает. – Возьми кусок кабеля, да прикрути…
Впрочем, подумав, шурудит в бачке ключом. (Бачок потом всё равно капает, а хрень так и норовит отвалиться.) Топает на кухню. Обследует капающий кран.
– Металлокерамика, – заявляет философски.
– И? – спрашиваю я, ощущая себя пришельцем с планеты Бескрании.
– Если такой кран капает, весь к херам менять…
Делать нечего, на другой день отпрашиваюсь с работы опять. Договариваюсь, что хозяйка квартиры оплачивает замену. Сантехник приходит с новым краном. Скручивает старый.
– Бля… (coño) – говорит мастер и чешет чёрную поросль на помятом лице.
– Что такое?
– Детальки одной не хватает. Забыли мне её додать. Но ты не переживай – у тебя время есть? Ща, я курну, перекушу и сгоняю на мопеде в офис. Часок не больше…

быт, испанский, испанцы, язык

– Вот держи, резиновые перчатки, вата… – говорит мне Ивон, администраторша спортзала. – Шприц есть? Только вы спуститесь сюда, я хочу это видеть.
– Хави, хотел наверху делать…
– Что прямо в зале, у всех на глазах?
Возвращаюсь к Хави. Демонстрирую все инструменты для операции. В зале уже полно народу, началась тренировка тайского бокса. Проводит её второй тренер – Дани. Мы с Хави уходим во второй зал.
– Вначале один бой со мной, – улыбаясь, говорит Хави.
Тоже улыбаюсь – обожаю с ним бороться. Минут десять мы интенсивно возимся на татами, пытась заломать друг другу руки или хотя бы слегка придушить. Основательно выматываюсь. Хави тяжело дышит, похлопывает меня по плечу:
– Сними верхнюю часть кимоно, чтобы кровью и йодом не забрызгать, – говорит.
Обнажаюсь до пояса. Хави ставит меня лицом к зеркалу, надевает перчатки. Произносит заветную фразу:
– Не бойся, это совсем не больно.
Обследует моё ухо, которое я сломал ещё недели две назад. За это время оно слегка раздулось, внутри скопилась жидкость. Я ходил в больницу, но хирург мне сказал, что ничего делать не надо, только ждать.
– Там многие понятия не имеют о спортивных травмах, – поясняет Хави. – Если просто ждать, заработаешь себе цветно-капустные уши.
Хави втыкает мне иглу в ухо. Сосредоточенно тянет поршень.
– Странно… – говорит, – ничего не выходит. Погоди…
Вытаскивает иглу и втыкает её чуть выше под другим углом.
– Голова кружится? – спрашивает.
Я киваю. Меня подташнивает.
– Сядь на пол.
Хави ещё какое-то время пытается откачать жидкость, но безуспешно.
– Не понимаю. Может, игла бракованная? Я эту операцию и себе и другим делал много раз. Даже видео записывал с пояснениями, как инфекцию не занести.
В зал заскакивает тренер Дани:
– О! Чем вы это тут занимаетесь? – радостно восклицает он. – А… ушами! Да вы что, ребята! В соседнем борцовском клубе народ специально головой об стенку долбится, чтобы такие красивые борцовские уши заиметь! А вы…
– Да иди ты… – смеясь, отмахивается от него Хави. – В общем, не знаю, Олег. Лучше пока ухо не трогать. Вот так оно, друг… (Es lo que hay, amigo.)

джиу-джитсу, испанский

Барселона придала силу моему испанскому, а ещё сделала меня общительнее. 2010 год, сентябрь. На автобусной станции Шевшевана в Марокко мы с братом натыкаемся на парочку, говоряющую на испанском. Использую новоприобретённые навыки:
– Ола! Откуда вы?
Оказывается, ребята тоже из Барселоны. У нас сразу находится много общего, разговариваемся, делимся впечатлениями о Марокко.
– Куда едете?
Оказывается, едут они на юг Марокко в Мерзугу, вглубь Сахары.
– А мы тоже в пустыню хотели!
Выясняется, что ребята уже сняли там отель, договорились, чтобы их встретили на станции и потом устроили экскурсию на верблюдах.
– Ух ты! А можно мы с вами?
Ребята тут же звонят их контакту в Мерзуге и договариваются ещё на два места в отеле. Так быстро и легко мы с братом ввязываемся в интереснейшее северо-африканское путешествие. Ближашую неделю мы проводим с барселонцами вместе, путешествуем, общаемся, а я к тому же “работаю” переводчиком-синхронистом между моим братом и нашими новыми испанскими друзьями.

испанцы, путешествия, язык

Широкая улица, уходящая от Саграды Фамилии вниз к морю, Марина – что по-испански означает “морская”. Впервые я оказался на ней апрельской ночью. С Антоном мы мчались на велосипедах вниз по Марине, мелькали фонари, пальмы-великаны, причудливые дома витьеватой архитектуры. Было уже тепло и тёплый встречный ветер трепал толстовку, мы обруливали скейтеров и пролетали полупустые перекрёстки на красный. Впереди виднелся местный World Trade Center – небоскрёбы-близнецы завершали улицу и после них начинался пляж. До сих пор помню ту безграничную радость новоприбывшего. Сбылось столь ожидаемое – наконец-то я жил в Барселоне – и Марина с её огнями, пальмами и небоскрёбами на пляже символизировало всю ту южную жизнь, которой я грезил с детства. С того дня я проходил по Марине десятки раз. Я водил по ней друзей от Саграды Фамилии, пересекая проспект Диагональ, мимо арены для боя быков Монументаль, через Гран Бию, по мосту над Парком Эстасьон Норд, мимо футбольного поля, где неугомонные испанцы пинают мячик даже по ночам, через проспект Меридиана, вниз-вниз-вниз, к парку на Вила Олимпик и прямиком к небоскрёбам на пляж Барселонета и обратно, уже накупавшихся, загорелых, довольных вверх по Марине. Обычно малолюдная, просторная, манящая своей южностью, артерия, связывающая море с городом, Марина до сих пор восторгает моё воображение, манит прогуляться по ней и прочувствовать истинный дух красавицы Барселоны.

улица

Мои первые месяцы в Барселоне. 2009 год. Говорю на испанском ещё хреновасто. А когда устану, то представляю собой изощрённый пыточный аппарат для испанцев – меня нужно переспрашивать и повторять мне по сто раз. Но и местные для меня не варенье. Неосознанно избегаю лишних разговоров с ними, хотя сознательно и мечтаю побольше практиковаться в речи. Когда выползаю с работы, последнее, что мне хочется – это говорить на испанском. Беру вел с бисинг-станции, он оказывается без тормозов. Ставлю его обратно, станция его защёлкивает, но признаваться в этом не хочет. Тыкаюсь-мыкаюсь, другой вел мне не дают, мол, взял уже один. Тащусь полквартала до другой станции. Там тоже облом. Набираю полную грудь воздуха и звоню в техподдержку.
– Ола! Вас приветствует техподдержка “Бисинг”… ла-ла-ла… что случилось?
Сбивчиво поясняю, что не могу вызволить велосипед из плена станции.
– Ничего страшного. Скажите номер станции.
Я его, конечно, не помню, и вообще стою уже в другом месте.
– Без номера станции никак…
Качественно поругать чёртов “Бисинг” я не способен, поэтому лишь недовольно борчу в трубку и возвращаюсь на первую станцию. Звоню опять, начинаю весь диалог заново, называю станцию. Меня спрашивают номер велосипеда. Называю. Далее, номер резидентской карточки (NIE).
– НИЕ? Я её дома забыл…
Поскольку без НИЕ никак (секьюрити!), тащусь домой пешком. Дома, неторопясь, переодеваюсь, ужинаю, звоню опять. Теперь у меня есть всё, кроме…
– Назовите номер слота, где застрял ваш велосипед.
– Какого ещё в жопу слота? Почему сразу не сказали, что он нужен??
Тут меня прорывает. Выжимая экстракт моего испанского, я поперёк грамматических правил доношу, что я думаю о сервисе “Бисинг”.
– Мне очень жаль, сеньор, но без слота никак…
Делаю вторую попытку “на хрена вам слот?” Мой испанский цветёт на глазах.
– Сеньор, пока мы тут с вами спорим… у вас осталось 10 минут для того, чтобы разблокировать велосипед. Дальше штраф.
Вешаю трубку, подскакиваю с кровати, молниеносно переодеваюсь и вихрем мчусь на первую станцию… в другой части города. Ставлю личный рекорд в беге на четыре километра. Звоню. Повторяю первоначальный диалог опять и на этот раз (алилуя!) преодолеваю все этапы словесного квеста.

испанский, транспорт, язык

Едем в машине неподалёку от Барселоны. Кругом поля, поля. Вдали в дымке силуэты гор. Солнце яркое. Каталония… Зашёл разговор о местных традициях.
– Не нравится мне наша сардана, – говорит мой шеф, каталонец. – Слишком замкнутый, аэротичный танец. Весьма отражает менталитет народа. Обычно в узком кругу, семьи или друзей.
– А разве все танцы должны быть эротичными? – интересуюсь я.
– Ну как… если посмотришь, танцы обычно несут эротичную окраску. Они как бы изначально в природе появились для завлечения партнёра или партнёрши, а вот сардана – медленная, неуклюжая. Танец стариков…
– Это смотря с какой стороны посмотреть! – бодро восклицает француз Алексис. – Сардана тоже вдруг может стать эротичной. Стоит только представить, что её исполняют обнажённые белокурые каталоночки, и всё встанет на свои места!

загород, каталонцы, танцы, традиции

Если вы отправитесь в пригороды Барселоны и фермеры распознают в вас русского, то не удивляйтесь, если они вам вдруг обрадуются.
– Русо? Русо? Нива!!
Хотя ВАЗ-2121 “Нива” наши перестали производить ещё в 1994 году, некоторые испанские фермеры всё ещё используют это чудо советского автомобилистроения.
– У вашей “Нивы” слава продуктов восточных стран – продуктов без изысков, но крепких и надёжных. Для села – самое то, – говорит мне фермер Джорди. – Даже жаль, что у “Нивы” всё же ограниченная популярность… в ней буквально всё чинится только с помощью молотка и гаечного ключа!
Оригинальная “Нива” родилась в 1977, но в Испанию её стали поставлять лишь с середины 80-х. Это был чуть ли не единственный продукт нашего ВАЗа, полюбившийся испанцам. Пик её популярности приходится на начало 90х, стоила она тогда 950,500 песет (~5709 евро). До сих пор существуют группы испанских друзей “Лада Нива”, у них есть целый форум, где они обсуждают воспросы эксплуатации русского джипа. В Барселоне есть моторостроительная компания, где можно приобрести различные модели двигателей для Нивы.
Занятно, что Нива прижилась не только в Испании, но была популярна и в странах Южной Америки. Благодаря своей надёжности и экономичности её активно использовали в Аргентине и Венесуэле. В Чили она тоже поначалу зажигала, но потом заработала дурную славу. Для чилийцев это был их первый автомобиль и пользоваться они им толком не умели. Вместо того, чтобы заниматься грамотным техобслуживанием и ремонтом, чилийцы во всём винили производителя, что в 1998 году привело к полному исчезовению автомобиля с чилийского рынка. Зато в Эквадоре наоборот, успех “Нивы” привёл к тому, что в 2001-2005 её даже производили на местной фабрике Aymesa.
Встречая успешные советские поделки за границей, я проникаюсь с гордостью за свою страну, но к сожалению… зачастую ей сопутствует и горечь. Молодцы – сделали продукт, но развить его и закрепиться на чужом рынке не смогли. Всё порастеряли в чёртовы девятностые… Возродим ли былое уважение к нам в ближайшем будущем?

загород, русские, транспорт

Узенькие средневековые улочки и на берегу реки массивное каменное здание, настоящий замок с закруглёнными сверху окнами и узкими дверями. Высоченные потолки, сюрреалистичные картины на стенах – такой он отель в Манресе, небольшом городке в часе от Барселоны. Администратор здесь – бармен по совместительству. Принимает он нас за барной стойкой. Играет джаз. У нас смешаная компания – каталонцы, русские, аргентинцы, эквадорцы. Когда бармен видит наши с Антоном паспорта, радостно восклицает:
– О, русские!
– Ну да, а что такого особенного? – отвечаю я.
– О, так вы ещё на испанском говорите!
– И на английском, и на каталанском немного понимаем… – отвечает Антон.
– Хе-хе, просто на прошлой неделе у нас тут русская семья останавливалась. Так они со мной только на русском… даже по-английски не бум-бум.
Бармен лезет в карман, достаёт оттуда смартфон.
– Мы с ними через Гугл разговаривали.
– Как это?
– Вот, скажи чё-нибудь на своём, – говорит бармен и суёт телефон Антону.
Тот пожимает плечами, медленно и разборчиво произносит по-русски:
– “Мне нужна комната на двоих на одну ночь”.
Смотрим на экранчик, там волшебным образом появляется произнесённая фраза без единой ошибки. Прифигеваем. Говорим, что да, всё правильно. Бармен, улыбаясь, тыкает пару кнопок – смартфон высвечивает перевод на испанском и тут же произносит его, хотя и механически, но вполне разборчиво: “Necesito una habitación doble para una noche”.
– Вот так мы с ними и общались! – довольно резюмирует испанец.

загород, испанский, отели, русские, русский, язык

Как-то Антон подвернул ногу на дзюдо и на джиу-джитсу пришёл, хромая. Отзанимался осторожно всю тренировку. После заключительного построения тренер Хави подходит к нему и говорит:
– Антон, ты – пиздатый чувак (tío cojonudo).
– Э?
– Пиз-датый (cojo-nudo), говорю, ты чувак (tío).
– В смысле?
Хави кивает на ногу Антона.
– Игра слов, – смеясь, поясняет тренер, – Cojo – по-испански, это “хромой”, а cojonudo – пиздатый, охуенный. Вот я и говорю, ты охуенный чувак – хоть и прихрамываешь, а тренировки, всё равно, не пропускаешь.

джиу-джитсу, испанский, язык

Зубы по ночам я, похоже, сжимал уже давно. Коренные дальние у меня то и дело болели, мне их вылечивали, а потом они начинали болеть опять. Но в России бруксизм у меня не обнаружили. Впервые об этом расстройстве я услышал от барселонского дентиста.
– У тебя задние зубы сточены, – сказала врач, обследовав мою челюсть. – Ты, когда спишь, неосознанно сжимаешь их по ночам. Мало того, что зубы портятся, так еще и голова от этого может болеть, и не выспаешься из-за этого.
Как выяснилось, причинами бруксизма могут быть разные стрессы, неисполненные желания, другие ментальные тромбы. Вместо того, чтобы срываться на других суровые люди бруксисты избавляются от напряжения, сжимая по ночам зубы. И не спасает их то, что живут они в прекраснейшем городе на земле, в чудесном климате. Даже хорошо устроенная личная жизнь и та от бруксизма не уберегает.
– Ты не переживай, в Барселоне чуть ли не половина взрослого населения бруксисты. Правда, многие этого не знают, – успокоила доктор.
Вылечить от бруксизма современная дентология не в силах. Растройство скорее лежит в области психологии. Впрочем, устранить негативные эффекты просто. Правда, недёшево и ни фига не удобно. Чтобы высыпаться по ночам, мне пришлось заказать специальную капу (исп. “férula”) за 250 евро. Кусочек пластика, но чётко по форме моей верхней челюсти, защёлкивающийся на зубах. Вместо того, чтобы во сне портить эмаль, я стал грызть капу каждую ночь и почувствовал себя действительно лучше. Не знаю, правда, когда я смогу избавиться от бруксизма… едва ли раньше, чем опубликую книгу с заметками о Барселоне.

медицина, самокопание