Сцена первая. Остановка 1905 года, Томск. Тёплый осенний вечер. На остановке много народу, но меня интересует группка испанских подростков. Они весело комментируют местное население, думают, что их никто не понимает. Но я понимаю каждое их слово. Занавес.
Сцена вторая. Вхожу в полупустой совдеповский троллейбус. Иду вглубь салона и нахожу там чей-то кошелёк. Отношу его водителю, прошу, чтобы он передал хозяину, если тот спохватится. Водитель смотрит на меня, как на придурка. “Остия! Погляди, какой честный.” С задержкой понимаю, что “остия” ‒ испанское словечко, что-то вроде “чёрт возьми”. Занавес.
Сцена третья. Вечеринка где-то на Дальнеключевской в Томске. Народ гуляет на улице. Я захожу в киоск, туда же заходит мой немецкий коллега Герхард. “Какие девушки! Какие девушки!” ‒ говорит он на английском с отчаянием, на которое способен только женатый мужчина. Тут появляется блондинка Таня, моя бывшая одноклассница.”Чего это вы тут? Пусть говорит по-русски!” Смеюсь, подмигиваю Тане. “Даже наоборот. Когда ты тут, он на испанский перейдёт, чтобы ты совсем ничего не понимала.”
Возвращается и возвращается ко мне российское прошлое во снах. Люди, события ‒ часто новые, а места, антураж ‒ всё из детства. Крепко родина держит мою душу, подсознание рисует сюрреалистичные картины диффузии реальностей.

самоанализ, сны, сюр