Тренер Джорди говорит:
– Будешь биться в рандори с Беном.
Бен на вид центнер с лишним. На две головы выше меня.
Я невольно пыхчу. Опять никакой бросок не получится потренировать. Придется постоянно обороняться.
– Что? – смеется тренер. – Бен тоже имеет право заниматься дзюдо. Ему тоже хочется!
Знаете кого нужно реально бояться пацанам в Барселоне? Бойких трансвеститов. Идешь порой по Сардeнии ночью, никого не трогаешь. Кругом тишина, район спальный. Ближе к порту подруливает к тебе этакое страшилище. Два метра ростом. Юбка короткая. Размалёван, как чёрт. Хвать за руку! Рядом еще подмога.
– Гуапо! Кариньо! – кричат.
Вырываешься только благодаря годам тренировок, и давай дёру! Чур её эту Сардeнию! И поспокойнее места знаем.
В офисе у нас не “уборщица” и уж тем более не “поломойка”, а “Cleaning Lady” или по-испански “Сеньора Чистота” (Señora Limpieza).
Накопилось работы. Решил посидеть в офисе подольше. Лишь только ушёл последний коллега, отрубается свет. Матерюсь безобидным испанским матом. Вскоре включают. Завожу сервера. Загружаюсь, настраиваюсь. Программирую минут двадцать. Бац! Опять. Я на взводе. Вспоминаются слова похлеще, уже из русского. Заново улаживаю сервера, готовлю комп. Не проходит и получаса, как третье отключение. Громко, на весь офис, выкрикиваю самое ужасное, что приходит на ум. В последующие два отключения словарный запас испчерпывается. Стиснув зубы, повторяю всё-всё заново.
Выяснилось, что целый район Барселоны моргал светом. Уличное освещение гасло и вспыхивало на потеху тем, кто благополучно завершил дела и вышел прогуляться тёплым южным вечерком.
— Какое у тебя любимое место в Барселоне? — спрашивает меня однажды англичанин Дэвид.
Отвечаю без раздумий. Для меня тут сомнений нет.
— Достойно, — говорит он. — А у меня Королевская площадь.
Домой нам по пути. Решили не бежать к закрывающемуся метро, а прогуляться по ночным барселонским улочкам. Моросит дождь. Идем по ночному Готику, разговариваем. Дома, переулочки, дворики… и вдруг открытое пространство и — она. Возвышается, упирается в небо, сияет в свете огней. Вокруг блестящие от дождя тротуары, редкие прохожие и велосипедисты. Здесь Дэвиду на северо-восток, а мне на северо-запад, по Сан Хуану. Прощаемся, он медленно удаляется, а я смотрю на Триумфальную арку, не выдерживаю, кричу ему вслед:
— Вот оно! Вот оно мое место! Здесь и сейчас!
Поднимаю руки. Невероятное ощущение пространства, объема, величия всего вокруг. Казалось бы, кирпичные ворота в неомавританском стиле, и что с того? Не знаю. Есть дух в них. Особенно дождливой ночью.
В раздевалке.
– Ты чего один? Хорхе не придёт?
– Болеет. У него от простуды началось воспаление седалищного нерва.
– А точно… он мне говорил. С рукой что-то?
Смотрю на монашек. Встречаются иногда на улицах Барселоны. Чёрные робы и чепчики, белые рубашечки, в руках чётки. По сути, те же панки. Зачем ещё так выряжаться в наше время? Бросают вызов разлагающейся Европе?
Есть джаз-клубы для души, а есть… понтовые. Как, например, Bel-Luna возле площади Каталонии. Приходишь, выкладываешь деньгу. Там внутри всё такое понтовое. Сцена, ресторан, все дела. Тебе так клёво. Думаешь, какой я весь понтовый – в таком понтовом месте сижу. Заказываешь бокал понтового испанского вина. Кругом люди в пиджаках и чуть ли не вечерних платьях. На сцене нарядные джазмены. Начинают играть и… пшик! Не цепляет. Ну никак. Обстановка клёвая, пошшш, люди приятные, а музыка не прёт. Вяло всё. Чисто за деньги. Лишь бы отыграть.
Идешь в антипод, Harlem Jazz Club. Занюханный переулок в аналах Готик. В клубе накурено. Толпа потная. Никакого антуража. Но музыка… жар, страсть, любовь к делу, фиеста!
